Однако по мере укрепления позиций нового руководства Центральный Комитет постепенно утрачивал свою роль форума для принятия решений. То же самое можно сказать и о Политбюро, которое в последние годы жизни Брежнева собиралось не чаще одного раза в неделю, причём его заседания продолжались не дольше 40 минут [444] . Июньский 1980 г. пленум ЦК, созванный вскоре после советской интервенции в Афганистан, был, очевидно, типичным для поздней Брежневской эры [445] . В повестке дня значилось всего два вопроса: о созыве XXVI съезда (об этом с кратким докладом выступил Брежнев) и об афганском кризисе. Как заявил Брежнев, «…правящие круги США не останавливались ни перед чем, включая вооружённую агрессию, чтобы помешать Афганистану строить новую жизнь в соответствии с идеалами освободительной революции апреля 1978 г.» Военное вмешательство оставалось, как настаивал на том Брежнев, «…единственно правильным решением в тех обстоятельствах». Он обещал, что СССР продолжит помогать афганцам «отстаивать завоевания апрельской революции». Далее выступил министр иностранных дел Громыко с докладом о международной обстановке, в котором он нападал на западные правительства за их решение разместить ракеты среднего радиуса действия в Европе и ввести вооружённые силы вторжения в Персидский залив. Враждебность по отношению к Соединённым Штатам в данных обстоятельствах «…была бы опасной и недальновидной, но правительство США, со своей стороны, должно считаться с законными интересами советской стороны», — заявил Громыко.

Остальные выступающие выразили согласие с докладчиками, особо отмечая «личный вклад Брежнева». Эдуард Шеварднадзе, бывший в то время первым секретарём ЦК компартии Грузии, обратил внимание присутствующих на «невероятный авторитет», которым генеральный секретарь пользуется во всём мире. Будучи в Бразилии, Шеварднадзе нашёл подтверждения тому, что «…в современном мире нет более авторитетного, последовательного государственного деятеля, чем Леонид Ильич Брежнев, и нет никого, кто бы пользовался столь широким уважением, чем он… Изучая его фундаментальные труды и будучи личным свидетелем его титанической деятельности, меня переполняет чувство гордости и радости от того, что глава партии и государства является человеком, в котором органически сочетаются широчайшая эрудиция, ленинская принципиальность, пролетарская решимость, революционная смелость, глубокий гуманизм и редкая дипломатическая гибкость». Это заявление Шеварднадзе было встречено бурными, продолжительными аплодисментами. Член Политбюро ЦК компартии Украины обещал, что рабочие его республики внесут достойный вклад в подготовку грядущего партийного съезда, а Ленинградский партийный лидер благодарил лично товарища Брежнева за «мирное небо над головой, под которым мы живём последние 35 лет». Главный редактор «Литературной газеты» отметил как «очень важный факт», что мемуары Брежнева уже опубликованы в более чем 25 странах, а рабочий-сталевар из Донбасса отреагировал на выступление Брежнева иным образом, взяв обязательство довести выпуск стали за одну плавку на своей печи более чем до 2000 тонн.

С лета 1983 г. (время вступления в должность Юрия Андропова) славословия в адрес генерального секретаря прекратились, хотя голосование на пленумах по-прежнему было единогласным, а предложение избрать Андропова на должность главы государства — Председателя Президиума Верховного Совета, было встречено бурными, продолжительными аплодисментами [446] . Но совсем новая нота прозвучала, когда на пленуме согласовывался вопрос о выводе из состава ЦК двух ставленников Брежнева, министра внутренних дел Николая Щёлокова и Краснодарского первого секретаря крайкома Сергея Медунова с формулировкой «за ошибки в работе» [447] . Главным докладчиком на пленуме, который впервые за 20 лет был посвящён вопросам культуры и идеологии, выступил не генеральный секретарь, а Константин Черненко. Сам Андропов ограничился лишь небольшими замечаниями по ходу обсуждения, после того как открыл заседание, а затем, на второй день пленума, проходившего под председательством Михаила Горбачёва, он произнёс официальную речью. Выступивший в прениях Виктор Гришин, первый секретарь Московского горкома КПСС, назвал речь генерального секретаря «важным вкладом», а доклад Черненко для него оказался не более, чем «руководящим», хотя некоторые иные выступавшие приветствовали его «марксистско-ленинскую глубину». Кроме того, отдельным взрывом аплодисментов было встречено напоминание Черненко о дне рождения генерального секретаря [448] . Ключевой точкой отсчёта стал теперь ноябрьский 1982 г. пленум ЦК, первый после смерти Брежнева, на котором все выступавшие выражали поддержку новой политике «бескомпромиссной борьбы за высокий уровень организации и дисциплины, за повсеместное строгое соблюдение трудового распорядка и приложение всех возможных усилий для подъёма эффективности производства и повышения качества работы» [449] .

В брежневские годы Центральный Комитет во многом маргинализировался по крайней мере как инструмент коллективного принятия решений, но в то же время именно в ЦК обсуждались и проводились основные политические изменения. К тому же, предсказуемость того, кто (по должности) имел право на членство в ЦК, означала, что его члены стали менее зависимы в процессе избрания от генерального секретаря. Центральный Комитет в определённой степени служил зеркалом стареющей власти, редко собирался на пленарные заседания, но его члены регулярно консультировались с теми группами, интересы которых они представляли. ЦК все чаще становился проводником этих интересов, а не органом, поддерживающим выбор, сделанный лидером партии. И это в свою очередь превращало его в аппарат, избегавший сложных решений, и принимавший их скорее на основе консенсуса между его членами, нежели с учётом предпочтений генерального секретаря. Можно даже предположить, что в те годы в СССР был выработан ряд «неписанных конституционных ограничений» подобных тем, что существуют в Соединённом Королевстве, и эти ограничения проявлялись в способности ЦК предупреждать попытки руководства партии действовать вопреки интересам главных социальных групп или ключевых общественных институтов [450] . В течение полутора лет правления Андропова Центральный Комитет начал восстанавливать свою ведущую роль, что в свою очередь позволило затем провести далеко идущую демократизацию партии под руководством Горбачёва.

Элита горбачёвского периода, в которую входили члены Центрального Комитета партии, избиравшиеся в него в 1986 и 1990 гг., состояла в общей сложности из 831 человека, то есть в неё входило на 91 человека больше, чем в брежневскую элиту, избиравшуюся в состав ЦК в 1966, 1971, 1976 и 1981 г. Столь заметное разрастание элиты при Горбачёве было обусловлено как беспрецедентным увеличением численности самого ЦК (477 человек, избранных на съезде партии в 1986 г.), так и намного более интенсивным, чем в брежневские времена, её обновлением в период между съездами партии 1986 и 1990 г., (табл. 6.1). При Горбачёве также произошла очень серьёзная смена брежневских партийных кадров, что свидетельствует о повышенном внимании нового руководства к этой проблеме. Из 831 члена ЦК, избиравшегося в его состав при Горбачёве, лишь 259 человек входили в ЦК, избранный в 1981 г. Если при Брежневе наблюдалось усиление тенденции к сохранению старых кадров, то с избранием на пост генерального секретаря Горбачёва обновление состава ЦК на первом при нём съезде партии в 1986 г. несколько ускорилось, хотя его темпы ещё оставались ниже, чем во времена укрепления своих позиций Хрущёвым в 1956 и 1961 гг. Темпы обновления резко возросли в 1990 г., когда смена кадров стала даже более масштабной, нежели во времена сталинских чисток. Если из 139 полномочных членов и кандидатов в члены ЦК, избранных в 1939 г., только 24 или 17% входили в состав ЦК, избранного в 1934 г., то из 412 членов ЦК (кандидатский статус был тогда отменён) лишь 58 (14%) являлись членами или кандидатами в члены ЦК в 1986 г., причём только 15% вновь избранных членов ЦК занимали ранее выборные партийные должности союзного значения [460] . Ещё более примечательным можно считать тот факт, что только 17 полномочных членов ЦК, избранных в 1990 г., были членами или кандидатами в его члены в годы, предшествовавшие началу перестройки, то есть до 1986 г. Долгожителем среди них являлся Борис Патон, президент АН Украины, который стал членом ЦК ещё при Хрущёве в 1961 г. Сам Горбачёв относился к числу старейших членов ЦК, поскольку его стаж пребывания в нём отсчитывался с 1971 г. Менее радикальным было обновление среди членов ЦК, представлявших центральный партийный аппарат или союзное правительство (например, 10 из 24 работников центральных партийных органов ранее являлись членами ЦК). Напротив, только 8 человек из 190, отнесённых по нашей классификации к представителям промышленности, СМИ, науки и культуры, избирались в ЦК на предыдущих съездах, хотя это преимущество отражало весьма значительное увеличение представительства этих категорий элиты (табл. 6.2) [461] .