Шрифт:
Робин прыгнул на вражеского «Ратника» повис на магнитной перчатке, замахнулся плазменным клинком.
«ПРЫГАЙ!»
Не доведя дело до конца, он отлетел в сторону, и огромный кулак меха с грохотом врезался в собственный кокпит, разбив остекление. Два выстрела из винтовок уменьшили число пилотов мобильных доспехов на стороне противника до двух.
— Я тут кое-что нашёл! — один из штурмовиков тащил из разбитого коммуникационного канала бухту кабеля. — Смотрел я один древний сериальчик, там шагоходам ножки спутали… Попробуем?
— Попробуем!
Намотав конец кабеля на кулак, штурмовик сделал несколько прыжков вокруг «Виконта», обмотав кабелем его ноги, и вернулся к своим. Ухватившись за концы кабеля, весь десяток дружно включил прыжковые двигатели, рванув в одну сторону. «Виконт» покачнулся, потерял равновесие, попытался выставить ногу, чтобы восстановить его, и с грохотом рухнул на палубу. С торжествующим воплем на него налетели штурмовики.
— Посторонись, малышня! — на упавшего обрушилась секира «Монарха». — Я быстрее, чем вы своими ножичками…
На последнего уцелевшего нацелились шесть мехов.
— Сдавайся, если хочешь жить…
Жить пилот хотел. Поэтому опустил мех на колени, открыл кокпит, спрыгнул на палубу, поднял руки…
Его связали стяжками, найденными в том же разбитом коробе, откуда добыли трос, оставили дожидаться конвоя, отрубили его меху пушки — и отправились к следующей точке.
Стимуляторы уже почти не справлялись с усталостью. Бежать было тяжело, дыхание начинало со свистом вырываться из горла, когда группа Сантиллиана добежала до туннеля 4. Кураж вдруг схлынул, и только сила воли не позволила штурмовикам без сил повалиться на палубу. Но они остолбенели при виде зрелища, которое им открылось.
Пять мехов стояли на коленях с открытыми кокпитами, на ладони одного из них сидела, покачивая ножкой, Клара Фосс, а перед ней, тоже опустившись на колени, расположились в кровь избитые вражеские пилоты, с обожанием глядя на девушку.
— Что-то вы не очень торопились, мальчики, я уже устала вас ждать, — заметила она.
— Какого хрена здесь происходит? — вырвалось у Санти.
— Фу как грубо, — надула губки Клара. — И вообще, должны же у девушек быть свои маленькие секретики…
Уяснив, что остались одни, пятеро пилотов Старков решили отступать к ангару. Но путь им преградила хрупкая девичья фигурка — и в этот же момент последний оставшийся носитель сообщил, что его атакуют. Пути к отступлению были отрезаны. Но если в ситуации с носителем они уже ничего не могли поделать, то отыграться на девчонке, которая зачем-то вылезла из безопасного укрытия, они ещё могли.
— Хороша сучка, хоть отымею на прощание, — с этими словами один из пилотов опустил свой мех на колени, открыл кокпит и спрыгнул вниз.
— Эй, я первый! — последовал за ним второй.
— Нет я!
— Куда полезли, я первым буду!
— Эй, разойдись, моя девка!
Спустя несколько секунд разгорелась звериная драка, закончившаяся так же быстро, как началась, едва прозвучал нежный женский голосок:
— Кто хочет мне угодить? На колени!
Через два дня, немного отоспавшись, отмывшись и в самом благостном настроении, Микаэла прибыла на завод «Трамонтана». Она рассчитывала отдохнуть здесь хотя бы немного. Какова же была её ярость, когда она увидела взмыленных техников, заспанных штурмовиков, ободранные и помятые «Деспоты», горы повреждённых мобильных пехотных доспехов, ряды МД со следами недавнего боя, и поняла, что ей опять предстоит куча работы.
— Принимай пост, — с торжествующей улыбкой сказала ей Клара Фосс, одна из ведьм Ковена, — а я пошла отсыпаться…
— Рабы будут страдать, — процедила она сквозь зубы.
— Когда я мечтал, чтобы красивая девушка надо мной доминировала, я имел в виду не это, — флегматично вздохнул Санти.
Вспомнившие воплощение его пожеланий пехотинцы в голос взвыли:
— СПЛЮНЬ!
Глава 23
Испания была благословенным краем и осталась им — катастрофа её почти не затронула. Земля осталась чистой, разрушения коснулись только нескольких военных баз, расположенных на её территории, а у короля — так уж получилось — не оказалось надёжного бункера, в который он мог бы спрятаться. Отсидеться же у кого-то из соседей не позволила пресловутая гордость испанского монарха.
За давностью лет уже никто не смог бы сказать, было ли то дальновидным расчётом или недомыслием молодого правителя, который решил, что лучше умрёт вместе со своим народом, чем станет трусливо спасать собственную жизнь. Но вышло что вышло: только недавно севший на трон своих предков Луис Гарсия проявил себя как храбрый король, и ему, одному из немногих, удалось сохранить своё положение, когда Рюрик и его соратники начали передел власти.
Испания сохранила свой королевский дом, но не всем знатным родам удалось остаться при дворе. Те, кто бежал в сопредельные государства или попрятался по укромным углам, впали в немилость. Возвысились те, кто поддержал своего короля в трудное время. Им достались владения, чистые плодородные земли, старинные виноградники, которые можно было возделывать самим, а можно было сдать в аренду с немалой выгодой для себя. За минувшие века они стали считать себя голубой кровью, начали воспринимать своё положение как что-то само собой разумеющееся.