Левински подняла руку с графиком:

— Мистер Стерлинг, по моим расчетам, европейские инвесторы готовят массовый выход из американских активов. Объем может достичь ста миллионов долларов уже завтра.

— Плюс отзыв краткосрочных кредитов немецкими банками, — добавил Хендерсон. — Еще тридцать-сорок миллионов дополнительного давления на рынок.

Прескотт встал, подошел к карте Соединенных Штатов на стене:

— Уильям, что происходит с нашими короткими позициями?

— Работают безупречно, — я достал отдельную папку. — Прибыль уже приближается к миллиону. Но это не главное.

— Что главное? — спросила Сара.

— Главное подготовиться к тому, что будет после краха. Эти деньги должны пойти на восстановление, на помощь пострадавшим, на создание рабочих мест. Потому что на рынке уже делать нечего Скоро нанесут решающий удар, координированные продажи всех крупнейших инвестиционных домов одновременно.

Прескотт побледнел:

— Вы уверены в этой информации?

— Абсолютно. Источник надежный.

Хендерсон снял очки, протер их платком:

— Значит, наш стабилизационный пул — это попытка остановить танк пулеметом?

— Не совсем. Мы можем смягчить удар, дать людям время выйти из рынка упорядоченно. Спасти хотя бы часть капитала.

Сара изучала график европейских продаж:

— А что с нашими клиентами? Стоит ли советовать им полностью выйти из рынка прямо сейчас?

— Тем, кто еще не сделал этого — обязательно, — ответил я. — Каждый час промедления будет стоить миллионы.

Прескотт вернулся к креслу, его лицо выражало решимость:

— Тогда действуем. Я связываюсь с Кромвелями и семьей Паркеров, убеждаю их немедленно ликвидировать остатки портфелей.

— Я займусь мелкими клиентами, — добавил Хендерсон. — Может быть, удастся их спасти.

— А я подготовлю детальный анализ для послекризисного периода, — сказала Сара. — Какие акции стоить покупать после обвала.

В половине третьего совещание закончилось. Каждый получил конкретные задачи на ближайшие часы. Прескотт направился к телефону, чтобы обзвонить клиентов. Хендерсон взял список мелких вкладчиков. Сара углубилась в аналитические расчеты.

— О’Мэлли, — сказал я, когда мы остались одни, — проследи, чтобы все наши личные позиции были готовы к завтрашнему дню. И удвой охрану особняка, Continental Trust может попытаться помешать нам.

— Понятно, босс. А вы идете к банкирам?

— Да. Попытаюсь убедить их в необходимости решительных действий.

Через полчаса я покинул офис, направляясь в Federal Reserve Bank. За окном Паккарда мелькали знакомые улицы финансового района, Уолл-стрит, Нассау-стрит, Либерти-стрит. Люди спешили по тротуарам, не зная, что их мир вот-вот рухнет.

О’Мэлли сидел спереди и когда мы приехали, проводил меня до самого здания Federal Reserve Bank, внушительной крепости из серого камня в неоклассическом стиле, которая возвышалась на Либерти-стрит как символ финансовой мощи Америки.

Конференц-зал на третьем этаже был обставлен с подчеркнутой роскошью.

К моему приходу в зале уже собралось человек восемь — цвет американской банковской элиты. Альберт Уигин из Chase National сидел во главе стола, его седые виски серебрились в свете люстры. Справа от него расположился Чарльз Митчелл из National City Bank, полный мужчина с розовыми щеками. Слева Сеймур Паркер из Guaranty Trust, высокий и худощавый, с аристократически вытянутым лицом.

На столе стояли хрустальные графины с водой, серебряные пепельницы и кожаные папки с последними биржевыми сводками. Воздух был пропитан ароматом дорогих сигар и едва заметным запахом кожи от переплетов финансовых отчетов.

— Джентльмены, — Уигин поднялся, когда я вошел, — вы все знаете мистера Стерлинга. Он предсказал сегодняшние события с поразительной точностью.

Митчелл бросил на меня скептический взгляд поверх золотых очков:

— Предсказать легко. Труднее предложить решение.

Я занял место рядом с Уигином, достал из портфеля подготовленные документы.

— Мистер Митчелл, у меня есть конкретные предложения. Но сначала позвольте озвучить масштаб проблемы.

Уигин кивнул, открывая заседание без обычных церемоний:

— Ситуация критическая. За день рынок потерял тридцать четыре пункта, почти двенадцать процентов. Это крупнейшее падение за последние двадцать лет. Объем торгов превысил пять миллионов акций.

Он достал из кожаной папки машинописный отчет на бланке Chase National.

— Хуже того, начались массовые маржин-коллы. Только наш банк получил требования на двадцать два миллиона долларов дополнительного обеспечения. National City — на восемнадцать миллионов. Guaranty Trust — на пятнадцать.