— Клянусь срамными удами Орриса, может не стоило нашим умникам ему ту непонятную плоть с поля Битвы Богов прививать, а? Мы её хоть Телом Двуликого и называем, но хфург его знает, что это вообще такое. Всё-таки куча свидетелей есть, что она сконденсировалась из воздуха уже после окончания сражения, и там, где ногой не ступал ни один из богов… — с сомнением сказал второй, примерно представляющий из какой мерзости алхимики и готовили данные «вкусняшки».

Добром такое есть нормальный человек не станет, только если ему не только мозги наизнанку вывернули, но и в целом организму некие новые качества придали.

— Ты тут не умничай! — разозлился тоже явно впечатлённый аппетитами латника третий. — Ты дело занимайся и мысленный контроль над управляющим артефактом сохраняй. Не дай духи-защитники наш Объект освободится — сразу все сдохнем…

— Нас, вообще-то, трое… — огрызнулся второй.

— Да, потому что один больше не справляется, — припечатал первый и требовательно поднял к небу палец. — Так, тихо! Питомец-то наш, кажется учуял чего-то. Как бы не попробовал сорваться…

На последних словах все три чародея оголили запястья с нацепленными на них артефактными браслетами и принялись напряжённо буравить взглядами латника.

Вот только последнего устроенная нолдцами суета ни капли не интересовала. Прервав перекус, он вдруг развернулся куда-то на юго-запад бывшего Гамзара и принялся шумно втягивать носом воздух.

Охотничий скорт Нолда готовился встать на след.

Домой доблестные исследователи наследия Древних, покорители Леса Смерти и победители патриарха всех мархузов возвращались максимально тихо и незаметно. Так, чтобы не привлечь внимания не только особых служб при Совете Объединённых Колоний Заката, но и членов семей их погибших товарищей. Причём хфург его знает, чего они опасались больше — жадности высшей аристократии или же мести родственников тех четверых, кто навсегда остался в храме вартагов. В конце концов и у тех, и у тех было что предъявить чересчур удачливым молодым магам. Всей лишь разницы, что интерес первых касался одной лишь добычи, а интерес вторых прежде всего был связан с уплатой долга крови «за пропавших без вести» соклановцев… и то, что в последнем случае вся вина целиком и полностью лежала на одном лишь Птоломее, роли никак не меняло!

Одна беда, старания эти мало к чему привели…

— А я ведь говорил, что зря мы сюда приехали! Говорил ведь? — воскликнул Зелод, в который уже раз совершенно по-варварски прикладываясь к бутылке вина и грозя почему-то Грассу пальцем. — Но нет, меня слушать никто не захотел. Все возомнили себя гениями стратегии и мастерами интриг. А что в итоге? Будем расхлёбывать последствия вашей, не побоюсь этого слова, лихости!

Маг, получивший в таинственном храме артефакт в виде молота, замолчал и снова присосался к бутылке, словно и не наслаждался три последних дня в Гамзаре благами цивилизации, а бродил в нужде по сухим орочьим степям.

— Что ты говорил?! — огрызнулся Грасс, явно тяготившийся обществом как Зелода, так и Птоломея с Ирэн. — Что надо забиться в какую-нибудь нору и там освоить добытое, да? А что делать потом, ты думал?! Когда вернёмся назад и у нас спросят, почему отсутствовали на службе, где наши коллеги и за каким вообще мархузом так скрытничаем. Что ты на это собирался говорить?

— Что-нибудь, да сказал бы!! — рявкнул Зелод, откидывая пустую бутылку прочь. — Тем более что был бы не как сейчас, с голым задом, а обладая таким козырем, как освоенный дар вартагов!

Последнее он сказал с каким-то придыханием, будто никак не мог поверить в то, что стал владельцем творения легендарных хозяев Торна. И машинально погладил рукоять лежащего у него на коленях Молота.

— Не ссорьтесь! — подала голос Ирэн, которая до этого момента молча стояла у любимого окна Птоломея и задумчиво глядела поверх крыш домов. — Мы всё уже не раз обсуждали на Сардуоре, и теперь нет никакого смысла снова начинать крутить эту старую шарманку. Решение принято, а значит надо думать как справляться с его последствиями…

— Ох ты ж какая миротворица! — фыркнул Зелод, издевательски скривив губы. — Что, почуяла угрозу для своего женишка, да? Хочешь его вину на всех растянуть?! Ну так не выйдет! Я на себя кровь наших товарищей брать не буду… Он Швайна, Герула и Плота грохнул — вот пусть он перед их сородичами ответ и держит!

Несмотря на звучащую в словах агрессию, на застывшего у входа в комнату Птоломея спорщик тем не менее старательно не смотрел. Почему-то после храма что Грасс, что Зелод — оба пересмотрели своё прежнее к нему отношение и сменили былое пренебрежение на опасливую осторожность. Это можно было бы списать на ту безжалостность, с которой были убиты соперники Птоломея в борьбе за наследие вартагов, если бы не одно но. Когда решался вопрос как им быть дальше, ни один из магов не высказался за то, чтобы «бьющий в спины предатель» был исключён из их скромного союза единомышленников, и даже по возвращению в Гамзар коллеги предпочитали проводить встречи не где-нибудь на нейтральной территории, а в квартире Птоломея. И это на фоне сохраняющейся неприязни!

— А разве я когда-то попытался увильнуть от ответственности? — сухо спросил Птоломей, наконец решив раз и навсегда прояснить сей болезненный вопрос и одновременно остановить от острых слов уже вспыхнувшую Ирэн. — Я забрал то, что принадлежало мне, и убил крыс, которые попробовали наложить лапы на моё имущество. И не более того. — Он издал тихий, но весьма многозначительный смешок, и с удовольствием отметив, как дёрнулось на это веко у Зелода, продолжил: — Конечно, кричать о своём «подвиге» я не собираюсь. Но если подопрёт, готов магией и железом доказать свою правоту!