– И почему вы не можете проверить, там ли пропавшие?

– Полагаете, вторгнуться в жилище трехглавого дракона-отшельника на основании сплетен, хорошая идея?

– Ни за что не поверю, что вы не можете проникнуть туда так, чтобы дракон вас не заметил, - парировал Владимир.

– И правильно делаете, - буркнул Кощей. – Владимир Николаевич, вы же не дурак, я это сразу понял. Так отчего не те вопросы задаете?

Не те вопросы? Владимир призадумался. И ведь Кощей не утверждал, что верит в версию похищения женщин Горынычем. Не означает ли это обратное, что верит он в его невиновность? Или знает наверняка. И он, Владимир, должен догадаться…

– Красибор, часом не упырь? – брякнул Владимир, так как играть в угадайку ему не хотелось. – Я его совершенно не чувствую. Думал, что защита, но, если он не живой… Как его у смерти выкупили? Что за ритуал? Не слышали?

– Не слышал, а знаю точно. – Кощей качнул головой. – Упырь. Умеете же, когда захотите.

Оценку собственных умственных способностей Владимир пропустил мимо ушей.

– Может, вы знаете и то, кто ритуал провел? – спросил он.

– Знаю, - спокойно ответил Кощей. – Я.

Глава двадцать девятая, в которой Владимир находит преступника и теряет время

Владимир молчал. Кощей – тоже. Вернее, он говорил, но ментально. Владимир прекрасно ощущал его спокойствие с изрядной долей обреченности. Любопытство. И, пожалуй, искренность.

Чистые эмоции или наведенные? У Владимира не было ни малейшего желания проверять. Зато захотелось вернуться в Москву, прихватив с собой Миру. Ей в этом гадюшнике делать нечего.

Интересно, эта мысль его или навязанная?

– Ну и? – Владимир первым прервал игру в молчанку. – Чего вы ждете, Силантий Маркович? Ответной реплики? Рассказывайте уже, если начали.

– Пытаюсь понять, что вы хотите услышать, - усмехнулся Кощей. – Как я посмел или зачем это сделал.

– Вот и рассказывайте, посмели или сделали.

Владимир не злился, но раздражение испытывал. Никогда-то он не понимал этих словесных игр. А ведь пришлось овладеть сим искусством, без этого ни с одним купцом по рукам не ударить. Но дипломата из Владимира не вышло бы, однозначно.

– Анастасия плохо справлялась с обязанностями хранительницы Лукоморья. – Кощей замолчал, так как в кабинет принесли чай: два стакана в серебряных подстаканниках, сахарница, печенье в вазочке. И продолжил, едва они с Владимиром вновь остались наедине: - Причиной тому было то, как она поступила со старшей сестрой, с Велимирой. Лукоморье ей этого не простило. По сути, Анастасия была тем же сосудом для хранения силы, что и Красибор. Та сила ей подчинялась, но неохотно. И детей ее поразило не проклятие, а наказание.

– От Лукоморья? – уточнил Владимир.

– Не верите? Зря. Это место живое. Его таким боги создали.

– Отчего не верю? Верю. Тут чему угодно поверить можно.

– Привыкнете, - пообещал Кощей. – Вы же хранительнице нашей… жених? Значит, тут останетесь. Привыкнете.

– Я инспектор, - возразил Владимир.

– И зачем вы обманываете?

– Это вы из Красибора упыря сделали. Как же я могу вам доверять? – хмыкнул он.

– Откровенно говоря, делал я не упыря. Выкуп у смерти, слышали о таком?

– Откровенно говоря, слышал.

Владимир не удержался, передразнил Кощея. Мальчишество, конечно. Но понадобилось скрыть замешательство. Ведовство черное, однозначно. И слышал о нем Владимир, можно сказать, недавно. Когда попал в его руки артефакт из наследства Марьяны, жены младшего брата.

Но артефакт тот был одушевленным, и для ритуала воскрешения требовалась кровь рода владельцев артефакта и жертва из рода умирающего. А артефакт, к слову, исчез. Бесследно. И Кощей мог его забрать, но…

– Вы сейчас о Палаче вспомнили? – осведомился Кощей.

Владимир не удивился его информированности. Об артефакте, том самом Палаче, знали немногие. И, получается, Кощей тоже. Аж засвербело, так хотелось спросить, не он ли Аверчука убил и Миру подставил. Подтолкнул, так сказать, к уходу из театра, к принятию наследства. Ничего, Владимир и об этом спросит.

– Вы не могли использовать Палача, - сказал Владимир. – Исчез он гораздо позже, чем Красибора выкупили у смерти. Это же произошло при его рождении, верно?