Из вводной части «мироведения» я узнал о существовании ареатов — свихнувшихся генетиков, повёрнутых на усовершенствовании своей человеческой природы. А ещё была планета-океан, заселённая акверами — адаптировавшимися к жизни на воде и под водой постлюдьми. Вернее, гуманоидами. Практически со всеми перечисленными расами, кроме галодов, мы поддерживали дипломатические отношения.

В общем, лекции существенно расширили мои представления об альтернативной версии Союза.

После обеда я позвонил куратору и узнал, что за моим домом ведётся наружное наблюдение, отчёты поступают регулярно и волноваться не о чем. Мать и сестра находятся в относительной безопасности. Соколова продолжает искать нападавших, но пока безрезультатно.

Не успел я поговорить с майором, как на планшет скинули оповещение. Шушаника ждала меня на одном из полигонов, до которого нужно было добраться за десять минут. Учитывая размеры академии, задача не такая уж и простая.

Я ожидал от товарища Потаповой любых засад, но вместо очередного садистского испытания наставница провела тренинг.

— Сегодня начнём поднимать твой хлипкий ранг, — с надменной усмешкой произнесла Шушаника, когда мы заняли одну из укромных беседок в лесу. — А для этого надо расширить сетевую конфигурацию. Улучшить качество узлов.

— И как это будет выглядеть? — я насторожился.

Любое вмешательство в ментальную структуру чревато, особенно учитывая, что моя не совсем из этого мира.

— Очень просто, — пирсингованная блондинка показала мне маленький приборчик с зелёным индикатором. — Это определитель возмущений пси-поля. Стоит тебе затратить больше энергии, чем обычно, он издаст характерный писк. Чем больше таких превышений лимита, тем лучше. Узлы укрепляются, постепенно образуются новые. Это лишь начало. Ты от меня ещё домашние задания будешь получать.

Шушаника положила определитель на лавку.

— Хорошо, — я понял, что нужно постараться и не выдать себя чрезмерно мощными всплесками. — Что нужно делать?

— Прежде всего, я хочу выявить твои сильные и слабые стороны. Понимаешь, менталист — очень относительное понятие. К этой группе относят и телепатов, и эмпатов, и одарённых, умеющих манипулировать чужой психикой. Подчинение, опять же. Наблюдая за тобой, я пришла к промежуточному выводу, что читать мысли ты не умеешь.

— Всё так, — признал я очевидное.

Хотя, в некотором роде, эмоциональный фон это почти мысли. Опасения, страхи, намерения, желания — эти переживания были для меня практически открытой книгой. Но об этом Потаповой знать не обязательно.

— Характер воздействий показывает, — продолжила наставница, — что ты склонен к подчинению и воздействию на психику. Немного эмпатии. Давай проверим мою гипотезу.

И мы начали проверять.

Первую половину занятия посвятили считыванию эмоционального фона. Потапова прогоняла через себя различные воспоминания, испытывала в связи с этим разнообразные чувства, а я рассказывал ей о том, что уловил. Это было несложно, ведь мы работали без блоков. Определитель бездействовал, поскольку я не напрягался. Дальше начались операции с психикой. И вот здесь я решил проявить осторожность. Дело в том, что Шушаника явно уступала анимансерам по ряду параметров, и я мог бы внедрить в неё что угодно. Но показывать это не в моих интересах. Так что я целенаправленно косячил и лишь с десятой попытки разнёс в клочья её слабенький блок и затопил мозг наставницы суеверным ужасом. Сделал это осторожно, как бы случайно. Тут же ослабил давление и отступил.

— Наконец-то! — обрадовалась Потапова. — Я уж думала, что ошиблась в тебе… Потенциал неплохой, но я бы хотела испытать подчинение. Представь, что я обычный человек. Никаких блоков. Погнали.

— И что мне делать?

— Заставь меня встать и попрыгать на одной ноге.

— Хм. А так можно?

— Можно, — заверила Потапова. — Действуй.

Я предпринял несколько робких попыток подмять под себя разум Потаповой, а затем испытал «неожиданный» приступ вдохновения.

Шушаника нехотя встала.

Я надавил посильнее. Старался работать неумело, словно для меня такие игры в диковинку. Через пару минут заставил-таки Шушанику согнуть левую ногу и несколько раз подпрыгнуть. Ослабив контроль, выпустил блондинку, позволил ей самостоятельно принимать решения.

— Неплохо, — признала Потапова. — Ты не безнадёжен.

Мы поупражнялись ещё немного по «ключевым» направлениям контроля и подчинения, затем Потапова свернула тренинг, сделав какие-то отметки в своём планшете. Меня о них поставить в известность блондинка даже не потрудилась. Сказала только:

— Пока отдыхай, Громов.

Расставшись с наставницей, я посмотрел на часы. День почти закончился, на циферблате — без четверти пять. Другой бы завалился отдохнуть. Устроил себе просмотр фильма, сходил куда-нибудь с друзьями или провёл время на одной из спортплощадок. Ребята, насколько я помню, хотели в волейбол поиграть.

Но нет.

Я решил прогуляться по лесным тропинкам и привести мысли в порядок. Опасности множатся, и у меня нет уверенности, что я справлюсь с сильными противниками без дополнительной помощи. А эту помощь в прошлой жизни мне оказывал фамильяр.