— Серьёзно? Булыжник? — Оксана покачала головой.

— Бери. Лучше, чем ничего, — я сунул ей камень в ладонь и юркнул в распахнутую дверь бокса.

Внутри — как в огромном ангаре. Бокс просторный, везде полумрак, бетонный пол, железные балки под потолком. Ряды машин — белые легковушки как на подбор, с чёрной полосой и логотипом «Легион». А между ними — эхо моих шагов.

Прошёл меж рядов, оказался в ремонтной части. Судя по всему, собственное СТО. Современные подъёмники, стойки, лебёдки, какие-то незнакомые приблуды. В моё время всё было проще: домкрат, монтировка, молоток да пара матюков от опытного автослесаря.

Пусто. Нутром чую — не один я здесь. Остановился, прислушался.

Топ… топ… топ… Где-то там, за машинами. Шаги. Тихие, чужие.

Подошёл к одному из столов с инструментами. Сверху — ключи, отвертки, насадки. Схватил железку, повертел в руке. Скользкая, в руку не ложится. Хреново.

Выдвинул осторожно ящик под стальной столешницей. Скрипит, зараза. И резко так, противно.

Внутри ящика — беспорядок, ключи гаечные, отвертки, стамески. Пошарил рукой, разгреб и нашел молоток. Ручка у него пластиковая, покрашен в синий — будто игрушечный. Взвесил — ну, не Макаров, но по черепу вломит будь здоров. Пойдёт.

Я пробирался среди рядов авто, когда услышал звук.

Щелчок, и что-то покатилось.

Глухой звук, с эхом, будто что-то твердое упало, стукнулось и покатилось по бетону. А потом — сдавленный женский крик, короткий, словно заткнули рот рукой. Перешёл в хрип, затем — глухая возня, мычание. По пустому боксу всё это разнеслось, словно в колоколе.

Я рванул туда, между машинами, петляя, стукаясь о капоты.

Выскочил в широкий проход и застыл на секунду.

Оксана!

А сзади — Рябинин. Обеими руками он взял её в захват и душил, жёстко — не на испуг, а как в смертельном поединке. Смертоносная «гильотина» — приём, которым ломают дыхание.

Камень, что дал я Оксане, валялся сбоку. Не послушалась она, полезла за мной. А теперь вот висит в его руках, как тряпичная кукла.

— Отпустил! Сука! — вырвалось у меня на ходу.

Я бросился вперёд. Сокращал расстояние длинными прыжками. Тридцать шагов. Двадцать. Десять…

Но опаздывал.

Оксана обмякла. Руки безвольные, лицо побелело, глаза закатились, губы синие.

Рябой выдохнул с каким-то звериным облегчением:

— Забирай её, мусор! — и резко отшвырнул тело в смотровую яму возле себя.

Яма старая, давно не используется — кругом современные подъёмники, а эта стоит, как память. Глубокая и черная.

Он даже не обернулся. Развернулся к рядом стоящему джипу, прыгнул за руль.

Я почти добежал, и в этот момент машина рванула.

Чёрный внедорожник с места прыгнул на меня. Я отшатнулся в сторону, упал, ударившись о бетон.

Автомобиль пронесся несколько метров, отбросил широкой мордой по сторонам пару легковушек и сходу взял ворота на таран. Удар, скрежет металла. Хлипкая конструкция не выдержала. Ворота отлетели, джип вынес их с мясом и выскочил на свободу.

Я вскочил на ноги. Болело плечо. Кинулся к яме. В три прыжка достиг кромки. Даже не подумал, что там может быть: бетон, битый кирпич, инструменты. Ухнул вниз, не задумываясь.

Но повезло. Под ногами — запасы ветоши, свернутые тюки технической тряпки.

Здесь давно складировали хозматериалы. Сами ямой не пользовались, вон, всё оборудование вокруг новое.

Оксана лежала прямо на этих тюках. Без крови. Без повреждений. Фух! Отлегло.

Но она не двигалась, не дышала. Твою мать!

Я схватил её, как сумел. Подтащил к борту ямы. Тяжело. Под ногами тюки скользят, толком не встанешь, не упрёшься. Несподручно. Но вытащил.

Откуда только силы взялись в этом теле — сам не понял. Как будто Лютый помог.

Уложил Оксану на пол, припал рядом на колени. Проверил дыхание — нет его.

Раз… два… три, — толчки в грудь. Вдох через рот. Раз… два… три… — вдох.

— Дыши… Ну же, дыши…

Где-то там, в глубине, сердце моё сжималось. Я уже однажды спас девочку — не для того, чтобы потерять сейчас. Иначе зачем мне вообще было возвращаться? Ну же! Ну! Не вздумай умереть!

Неужели это злая шутка судьбы? Я возродился, а она умрет. Нас просто меняют местами?

— Раз… два… три…

И вдруг — вдох.

Судорожный, рваный.

Глаза дёрнулись. Веки открылись. Жива.

Я с облегчением выдохнул. Почувствовал прилив радости.

— Яровой, — она лежала и удивленно смотрела на меня. — Ты что? Засосал меня?

— Нет, бляха, спасал вообще-то… Какого рожна ты поперлась за мной? Я сказал ждать!

— Ты чего орешь? Я майор поли…

— Твою налево! Ты чуть не погибла!