— Спасибо…. — очень тихо прошептала, едва выдохнула Оксана, наконец, осознав происходящее.

— Что? — не расслышал я.

— Я вспомнила… он меня душил. Видимо, я отключилась. Спасибо, Макс.

— Кушайте с булочками, — хмыкнул я, скрывая радость, что не дал киллеру забрать ее жизнь.

— Вы здесь?! — раздался голос.

Это был Палыч. С пистолетом в руке он выскочил из-за помятой джипом «Приоры».

— Ушел, сука… — процедил я, кивнув на выломанные ворота.

— Найдем, — сказал тот.

— Как?! — я бросил в его сторону злой взгляд.

Если бы я был твёрдо уверен, что Палыч ссучился, то сейчас бы пришиб не задумываясь. Друг? Был, в девяностых. А сейчас кто?

Но его следующие слова охладили мой пыл.

— Поехали! — махнул он рукой с пистолетом. — Скорее!

— Куда?

— В джипе трекер, мы отследим Рябинина по ГЛОНАСС.

Его слова я понял сразу. Память предшественника теперь срабатывала исправно. Лишь только стоило подумать о чем-то непонятном и современном — сразу подсказывала, что да как. В мое время ГЛОНАСС — это спутники, навигация через космос, не для обычных людей, а сейчас и в тачках есть. Спасибо прогрессу. Первый раз порадовался ему.

Хотя нет, второй — сегодня уже удивлялся так быстро добытой распечатке.

— Я с вами, — Оксана встала с моей помощью, но тут же пошатнулась. Оперлась о мое плечо.

— Отставить, с нами, — мой голос не допускал возражений. — Иди в дежурку местную, звони ментам, ориентируй наряды, госномер джипа сообщи. Пусть гайцов поднимают. И вызови из отдела своего кого-нибудь. Пускай тебя в больничку доставят, покажут.

— Сама доеду, — фыркнула Оксна.

Стояла — твердая, решительная, несгибаемая. Словно тяжко ей было признать в себе снова ту беззащитную и маленькую девочку, которая в далеком 97-м тянула меня за рукав и со слезами просила:

— Дядя, пойдем со мной…

В бокс ворвались бойцы Палыча.

— Сотрудницу отведите в дежурку, — распорядился он, кивнув на Кобру. — Ей надо позвонить… а потом доставьте в травму, пусть проверят. Головой отвечаете.

Я беззвучно кивнул Палычу с благодарностью.

Охранники подхватили под руки Оксану, та пыталась протестовать, но я посмотрел на нее так, что она осеклась. Проговорил:

— С третьим днем рождения, Оксана Геннадьевна. Все нормально, я здесь… Я рядом. Успокойся. Звони ментам, а я разберусь.

Сказал это тихо, с привычной интонацией, как Лютый… И она успокоилась, вдруг подчинилась.

— Едем! — окликнул меня Палыч.

Я рванул к выходу. Мы с Палычем выскочили из бокса, рванули прямо через газоны, миновали территорию «Легиона», и вот он — выломанный шлагбаум. Джип прошел сквозь него.

Рядом стоял знакомый до боли лупатый «Мерс». Не из новых — тех, что сейчас напичканы экранами и сенсорами, как подсказывала мне память предшественника, а тот самый, старый, крепкий, как и сам Палыч. Какой был, такой, выходит, и остался. Снаружи бизнесмен, а внутри — тот же опер с подворотни.

— Ты на нём всё ещё? — хмыкнул я про себя, но получилось немного вслух. — Надо же…

— Что? — не расслышал он.

Тьфу ты, надо быть осторожнее.

— Ничего.

Не отпускает его прошлое… Что-то держит его в нем. Вот даже старую машину сохранил, ездит… при его-то доходах.

— Падай, — кивнул он в сторону пассажирской двери.

Мы запрыгнули внутрь. Обломок шлагбаума заскрипел, еле успел подняться. Машина рванула с места, визгнула резина, короткий занос, и мы вылетели с территории, как пуля из ствола.

— Глянь, куда уходит, — сказал Палыч и сунул мне в руку смартфон.

На экране — карта города. Красная точка ползёт по проспекту, как таракан по плинтусу. Сигнал от джипа. Рябинин, сука…

Пока ещё не сменил колеса.

Мерседес резво выскочил на проспект. Палыч рулил, как в былые годы — уверенно, без нервов, но быстро и резво. Будто мы не преследовали преступника, а ехали на совещание, только опаздывали немного. Успевал на зеленый свет, а когда не успевал, проскакивал на «розовый».

— Сюда сверни, — указал я, ткнув пальцем в стекло. — Потом налево. Там короче будет.

— Да ты чего, — буркнул он, — там теперь сквер, лавочки, бабульки с собаками. Уже лет десять как… Ты будто не в курсе.

— В курсе, — спокойно сказал я. — Но там есть ещё проезд. Узкий, но сквозной. Мы по нему одного гнали.

А про себя додумал — помнишь? Зиму девяносто третьего? Взяли Саидова.

Палыч скосил взгляд, покачал головой:

— Нет теперь там проезда. Давно уже.

— Жаль.