– Где твои родители?

В нерешительности я отвела взгляд. Сжала губы, вспомнив о запрете лгать.

– Далеко.

В конце концов, так оно и было.

– И где ты остановилась?

– Это допрос? – раздраженно спросила я, но одного взгляда на Зору хватило, чтобы понять: либо я отвечаю на ее вопросы, либо Сергей выпроводит меня на улицу, откуда мне сюда уже не вернуться. Я прищурилась, пытаясь обуздать свой упрямый и бунтарский характер, пульсирующий в венах.

– Просто я хочу понять, кто передо мной, – пояснила Зора, скрестив длинные ноги.

Ее, конечно, можно понять, но я чувствовала себя уязвимой, когда рассказывала кому-то о себе.

– Я живу в хостеле в Кенсингтоне.

– В Кенсингтоне? – Зора подняла бровь. – Ты шутишь? Это же чуть ли не самый злачный район города.

Я и сама это очень быстро поняла. Приехав утром, я прямиком отправилась осмотреть место, где мне предстояло остановиться в первое время. Я увидела убогий хостел возле большого путепровода, мусор на тротуарах и спальные мешки бездомных, ютившихся на всех углах. Фонарные столбы, увешанные рваными плакатами, тошнотворный запах в воздухе, постоянный шум от железной дороги. Нездоровая жизнь этого квартала протекала между старыми рекламными вывесками, измалеванными уродливыми граффити. М-да, местечко это, мягко говоря, было не из приятных.

– И как долго ты планируешь там продержаться?

– Я не могу себе позволить ничего другого, – ответила я, вспомнив об ожидающей меня комнате на несколько человек в обшарпанном хостеле.

Обычно я избегала мест, где могут обворовать, но отчаянное положение не оставляло мне выбора.

О чем-то задумавшись, Зора сжала губы. Она постучала накрашенным ноготком по мундштуку, стряхивая пепел в хрустальное блюдце, прежде чем наконец задала мне еще один вопрос:

– Что тебя привело в мой клуб?

Я могла бы ответить: «Чудо», но все же выбрала более реалистичную версию. Рассказала, что весь день бродила по городу в поисках работы, но не получила ни одного предложения. Не стала скрывать, что приехала в Филадельфию попытать удачу, потому что сильно нуждалась в деньгах, в моем маленьком городке возможностей мало, а перспектив – еще меньше.

Зора слушала молча, ни разу не перебив, и ждала, пока я закончу свой сказ.

– Ну так что? Ты меня наймешь? – отважилась я спросить.

Зора сделала последнюю затяжку и потушила сигарету. Мягким движением руки она долго уминала кончик сигареты в пепельнице, потом вынула окурок из мундштука и легонько постучала им об стол, отведя на это столько времени, сколько ей было нужно. Я молча наблюдала за ритуалом, ожидая ответа, казалось, целую вечность.

– Ты очень упрямая, – медленно произнесла Зора, – сомневаюсь, что мы поладим. – Она строго посмотрела на меня. – Ты принята.

Я буквально подавила стон облегчения. Зора поднялась.

– Но при первой же оплошности ты вылетаешь, – предупредила она суровым тоном, который не подразумевал ответной реплики.

Я кивнула, пытаясь выглядеть понимающей и уступчивой.

Зора поправила расшитую бисером шаль, затем нажала кнопку на небольшом переговорном устройстве на столе.

– Оставь свои вещи внизу. Одна из девушек покажет тебе где.

Я быстро подобрала упавшее на пол пальто, схватила чемодан и пошла к двери уверенным шагом, надеясь, что она не передумает. Я почти добралась до порога, когда Зора остановила меня.

– Один момент! Ты не сказала, как тебя зовут.

Я остановилась. В тишине кабинета этот вопрос показался поворотным моментом на том пути, на который я ступила этим утром.

– Мирея, – ответила я твердо, – меня зовут Мирея.

Получилось! Какая-то часть меня все еще не могла в это поверить, но когда я вышла из кабинета Зоры и ко мне присоединилась одна из работавших там девушек, я осознала, что все случившееся – правда.

Девушка оказалась той самой официанткой с шоколадным цветом кожи, которая указала мне на Зору. Ее звали Руби Тёрнер, и она была всего на полтора года старше меня, через несколько месяцев ей исполнится двадцать один. В Milagro’s она cамая молодая. Руби подтвердила, что заведение давно не нанимало на работу новых людей.

Я оставила вещи в небольшой каморке, и Руби предложила показать мне заведение. Она могла отлучиться из зала, так как после одобрительной реакции Тосикавы напряжение там заметно спало.

– Когда-то здесь был спикизи, – сообщила она, когда мы шли по одному из служебных коридоров.

– Эм… что?

– Ну этакий секретный кабачок, в котором во времена сухого закона продавали спиртное. Спикизи обычно располагались в подвалах магазинов, мясных лавок, парикмахерских… В подземных подсобках легче прятаться от стражей порядка. Не знаю, слышала ли ты о таких заведениях, но попасть в них можно было только через знакомых и зная пароль.

То есть кабаки для избранных клиентов.