– Так точно. У партизан, - произнес солдат, и голос его дрогнул.

"Наверное, каких только небылиц не наслушался о нас", - подумал Шменкель.

– Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, уже лучше. Благодарю вас.

– А теперь расскажите нам о своей политической деятельности. Вы - член нацистской партии?

– Нет, но...

Солдат недоверчивым взглядом окинул партизан.

– Но что?
– спросил Шменкель.

– Я состоял в молодежной организации.

– Вас к этому принудили, не так ли?
– не без иронии спросил Дударев.

– Нет, я вступил туда добровольно и даже отличился.

– Значит, вы были активистом?

– Да, у нас все были активисты. Капитан взглянул пленному прямо в глаза:

– Все вы так говорите. В том числе и дети рабочих? Ваш родной Эссен в свое время был центром борьбы против капповских путчистов. Или вы об этом забыли?

Пленный молчал.

– Почему вы не отвечаете?

– Я... этого не знал, - откровенно признался ефрейтор.

Шменкель отвел взгляд, ему было стыдно за своего соотечественника. Советский офицер напомнил о важном событии в немецкой истории, а парень, выросший в Германии, оказывается, вообще никогда и не слышал об этом, так как школьные учебники замалчивали подобные явления.

Дударев заговорил строже:

– Что произошло в Березниково?

– Не знаю... Слышал только, как об этом рассказывали.

– Разве вы не принимали участия в карательной экспедиции?

– Нет. Там были только добровольцы.

– А почему вы не пошли?

– Я стал солдатом для того, чтобы защищать свое отечество, в бою защищать, А против мирного населения я не воюю.

– Защищать отечество?
– криво усмехнулся Дударев.
– И что же вы слышали о Березниково?

Пленный рассказал довольно подробно. Он сам по радио принял приказ, в котором говорилось о необходимости стереть хуторок с лица земли, и передал приказ дальше, как это было положено. На вечерней поверке командир батальона призывал солдат к мщению, так как жители этого хуторка поддерживали связь с партизанами. Подробнее о расправе над мирными жителями Дёррес узнал от Фельдхубера, который был там и, хвастаясь, показывал всем фотографии, сделанные им лично.

– А что говорили ваши товарищи об этой расправе?

– Не все солдаты одобряют такую жестокость. Я слышал это собственными ушами. Многие у нас считают, что виновных нужно наказывать, можно, например, сжечь село, но расстреливать мирных жителей нельзя.

– Так думают твои товарищи?

– Так точно.

– Ну и последний вопрос. Что сейчас происходит в Симонове?

Пленный ответил без малейшего промедления:

– Запланирована операция по уничтожению партизанского лагеря. Для этой цели в село прибыло подразделение полевой жандармерии с овчарками. Операция будет проведена вместе со строевой частью.

– Когда запланирована эта операция?

– Я знаю только район операции и пароль.

– Говорите.

Пленный показал на схеме район, запланированный для прочесывания. В этом районе как раз и располагалась партизанская бригада имени Чапаева. Пароль - "Оборотень".

– Хорошо. Можете идти.

Ефрейтор встал и, дойдя до порога, обернулся, но часовые взяли его под руки и вывели из землянки.

Во время допроса старший лейтенант Морозов два раза куда-то выходил, но вскоре возвращался. Сейчас, когда в землянке наступила тишина, снаружи стали слышны команды, стук топоров, беготня, ржание лошадей.

– Сведения, которые мы имели, пленный полностью подтвердил. Я сейчас созову командиров подразделений на короткое совещание.
– И, посмотрев на часы, Морозов обратился к Дударову: - А вас я жду через четверть часа.

Выходя из землянки, Дударев сказал Шменкелю:

– Вы со своим оружием идите в отряд "Смерть фашизму". Отдохнем потом. А за помощь при допросе - большое вам спасибо.

Только встав на ноги, Шменкель почувствовал, как устал: ноги и руки казались какими-то ватными.

– Разрешите один вопрос, товарищ капитан?
– спросил Фриц.

Дударев сначала было махнул рукой:

– После.

А потом, подумав, предложил:

– Проводите меня к рации. По дороге поговорим, только давайте короче.

Шменкель быстро шагал рядом с капитаном.

– Что будет с пленными?
– спросил Фриц.

– Этот вопрос решит штаб бригады.

– А как?

– Товарищ Иван Иванович!

Дударев на миг остановился, на лбу его собрались глубокие складки.

– Разве вам не ясно, что я не могу ответить на ваш вопрос?

Шменкель все отлично понимал, но машинально все еще шагал вслед за капитаном. Так они дошли до землянки радиста.

"Больше выговора мне не грозит. В крайнем случае меня вычеркнут из списков разведчиков, но я все равно спрошу его еще раз", - думал Шменкель.

На столе радиста лежали два листка, испещренные цифрами, зашифрованные радиограммы.

– А ты чего здесь забыл?!
– набросился на Шменкеля радист.
– Не хватало, чтоб каждый ходил сюда, как к себе домой!