Первоначальное название было отвергнуто издателем, и книга вышла в свет как «Моя борьба» («Mein Kampf»). Она имела громадный успех и оказалась весьма прибыльной. К 1932 году были проданы более пяти миллионов экземпляров, в том числе – на одиннадцати иностранных языках.

Когда после войны стали известны ужасающие подробности внутренней жизни Третьего рейха, многие немцы в один голос твердили: «Мы же ничего не знали! Кто мог предполагать такое?» На что один из американских представителей на Нюрнбергском процессе вполне резонно заметил: «В каждом доме лежал экземпляр книги “Майн кампф”. Чтобы понять, к чему идет нацизм, достаточно было всего лишь прочитать несколько страниц».

Резонно-то резонно, но, как говорится, «есть нюанс». Очень непроста эта книга, очень.

В Советском Союзе о «библии национал-социализма» писали редко и неохотно. Из немногих коротких замечаний можно было сделать вывод, что «Майн кампф» представляла собой творение бездарного сочинителя, напыщенного и самовлюбленного, ограниченного и не блещущего интеллектом. И вообще – все в этой книге было рассчитано на невзыскательный вкус некультурного и необразованного обывателя. Тезис о том, что главной базой нацизма были носители мелкобуржуазной психологии – лавочники (мещане, обыватели), пользовался в СССР большой популярностью, и не только в официальных кругах. Мещанство, конформизм – вот он, резерв нацизма, резерв тоталитаризма. Ну а какая книга может привлечь обывателя? Разумеется, примитивная донельзя.

О том же говорилось в фильме Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм». Если читатель помнит, фильм, подобно книге, делился на главы. Так вот, в киноглаве под названием «Как обрабатывают телячьи головы», говорилось об уникальном экземпляре «Майн кампф», созданном к юбилею Гитлера. И подчеркивалась, мягко говоря, тупость миллионов обывателей, которые, подобно телятам неразумным, весело побежали за злым пастырем. Ну и отдали свои шкуры. Явная перекличка с Брехтом: «Шагают бараны в ряд, бьют барабаны, шкуры на них дают сами бараны». Телята неразумные, глупые бараны – вот образ многомиллионных резервов нацизма, активно насаждавшийся в лагере антифашистов – и до, и после, и во время пребывания нацистов у власти. Но!

Если все обстояло именно так, чем же объяснить грандиозный, без преувеличения, успех книги? Еще до того, как Гитлер возглавил Германию? Что, все население это страны, в общем-то, колыбели (хорошо, одной из колыбелей) великой европейской цивилизации, в одночасье превратилось в баранов и телят?

Допустим, то, что происходило с книгой в 1933–1945 годах, объяснения не требует: автор – всесильный вождь, в каждом доме, разумеется, должен находиться хотя бы один экземпляр его книги. Тут всё можно списать на конформизм обывателя.

Но успех-то пришел до того!

И не только в Германии. Чуть ли не во всех европейских странах у книги и ее автора немедленно обнаружились поклонники – и в немалом числе. Что, и здесь сработал невзыскательный вкус читателей? Не слишком ли это высокомерно по отношению к европейцам? Ведь в любом случае образовательный уровень европейца в 20-30-х годах XX века был как минимум не ниже такого же в СССР.

Я, впрочем, подозреваю, что советские специалисты, в массе своей, Гитлера не читали и о его неграмотности и бездарности говорили исключительно по причинам идеологическим. Из статьи в статью кочевало ироническое замечание Лиона Фейхтвангера о насчитанных им грамматических ошибках в первом издании «Майн кампф» – более тысячи. Не считая стилистических огрехов и неточностей.

Насчет ошибок и огрехов, кстати, чистая правда. Но они не имеют ровным счетом никакого значения. Да и вообще, грамматические и даже стилистические ошибки – тут уж вопрос компетенции редактора. Не они определяют успех или неуспех произведения. Вспомним нагромождение стилистических несуразиц у Достоевского или Толстого. Неужели кому-нибудь в голову придет сомневаться в гениальности написанных ими книг?

Нет, я не сравниваю, ни боже мой. Но мне, право, давно хотелось понять, чем же подкупило читателя творение Гитлера. Если, как утверждали (и утверждают) многие, причина успеха – воинствующая иррациональность и антигуманизм, то придется признать: в Европе противников прогресса, разума, гуманизма оказалось вдруг слишком много. Чересчур много.

Успех одиозной книги имел, как мне кажется, две составляющие. И далеко не последнюю роль играла составляющая именно литературная. При всей неискушенности, автор «Майн кампф» был чрезвычайно талантливым литератором. Он очень точно избрал форму, в которой преподнес обществу свои взгляды. И форма эта обращена была в первую очередь не к примитивным обывателям, а, напротив, к людям вполне образованным. Именно образованность соотечественников фюрера обеспечила «Моей борьбе» сначала просто интерес, затем – интерес доброжелательный и, наконец, грандиозный успех.

Ибо им была предложена книга, по форме привычная и весьма комфортная. С самого начала, с первых страниц ее интонация вызывает в памяти смутное чувство угадывания. Ведь именно так, такой интонацией, такими описаниями начинали свои романы Даниэль Дефо, Генри Филдинг, Чарльз Диккенс... Старая добрая традиция европейской литературы XVIII–XIX веков. И, конечно же, великий Гете.

Перед нами типичный «роман воспитания» – литературная форма, не просто связанная с культурной традицией Европы, но укорененная в ней, являющаяся краеугольной! Ей-богу, не имей книга уже известного на весь мир названия, посоветовал бы автору назвать ее «Страдания юного Адольфа». Или даже так, чтобы сохранить некоторую анонимность: «Страдания юного А.».