16

На улице шёл дождь. Такой дождь, который пропитывает собой воздух, но отдельных капель при этом не видно. Я поплёлся домой и через минуту уже был мокрым насквозь. И весь дрожал. Только когда промокнешь, становится по-настоящему холодно.

Я шёл к дому окольными путями, чтобы не попасться на глаза отцу, когда он тоже пойдёт домой. Он наверняка был дико зол на меня. Он ведь не знал, что я только едва дотронулся до Станно. И мог на самом деле думать, что я его доставал. Взрослые вообще никогда толком не понимают, что на самом деле происходит в школе.

Немного спустя мне пришло в голову, что нет никакого смысла идти длинной дорогой, чтобы дома так и так нарваться на взбучку. Во всём городе я знал одно-единственное место, где можно было бы укрыться от дождя.

До библиотеки я добрался за полчаса. При виде знакомого здания у меня ёкнуло в груди. Обычно оно светилось всеми большущими окнами, так что были видны полки с книгами и читатели, и уже от одного этого вида становилось тепло на душе. А сейчас свет в библиотеке не горел, и, значит, она была закрыта. Но я всё равно подошёл к её дверям.

На дверях висело объявление. В нём говорилось, что «время работы изменено». Правильнее было бы написать «время неработы изменено», потому что теперь библиотека большую часть времени не работала. Она открывалась только с утра по вторникам и четвергам и ещё в субботу до четырёх дня. Бред какой-то. Прекрасное здание, полное книг, — и вечно закрыто. Это как иметь машину, на которой не разрешено выезжать из гаража.

Под навес над входом в библиотеку почти не попадал дождь. Идти мне было некуда, поэтому я уселся на ступеньку и просидел около часа, пока окончательно не замёрз. Когда сидеть стало совсем уже невозможно, я встал, пошарил по карманам и нашёл там два фунта. Сходил к уличной забегаловке, купил картошку фри и колу и вернулся с ними обратно на ступени библиотеки. С едой я сразу почувствовал себя лучше. Когда ешь, все мысли крутятся вокруг поглощения пищи и не отвлекаются на неприятное.

Но скоро картошка кончилась, и её благотворное действие тоже. Это как когда ты маленький и боишься темноты, а мама приходит и целует тебя на ночь, и потом силовое поле её поцелуя ещё какое-то время оберегает тебя, но становится всё слабее и слабее, пока наконец совсем не исчезнет и ты снова не останешься беззащитным перед монстрами.

Я ещё немного бесцельно пошлялся по городу. Дождь перестал, я вышел к церкви, прогулялся по кладбищу, посмотрел на поле, где мы подобрали Грачика, и на серевший за полем перелесок, в котором мы спасли барсучонка. Но потом дождь припустил с новой силой, стало быстро темнеть, и я пошёл домой.

17

Отец меня ждал. Я это понял по тому, что, когда я пришёл, он сидел и ничего не делал. Обычно, когда ты видишь людей, они бывают чем-то заняты — смотрят телик, тупят в интернете, читают газету, болтают, делают что-то ещё. Когда же видишь человека, который не делает ничего, это может означать только одно — он тебя ждёт. Наверно, у людей плохо с многозадачностью и, если они кого-то ждут, ни на что другое их уже не хватает.

А ещё, если видишь человека, который ничего не делает, это часто означает, что у тебя неприятности.

Отец сидел за столом на кухне. И, как мне показалось, долго и напряжённо обдумывал, как и в каком тоне со мной говорить. Он, наверно, перебрал много вариантов — сердито, смущённо, с отвращением, раздражённо, насмешливо. А в итоге сказал печально:

— Ники, зря ты это сделал.

— Ты про что? — спросил я.

— Про всё. Не надо было бить того мальчишку. Не надо было ругаться. Убегать.

— Я его не бил.

— Все говорят, что бил.

— Я его толкнул. И даже не сильно.

— Ему хватило.

Я вспомнил, как Станно весь содрогался, лёжа на земле. И с трудом отогнал от себя это воспоминание.

— Это он задирался, а не я.

— Говорят, он меньше тебя.

— Да, но у него здоровенные приятели и он всегда их натравливал на меня. А ещё он… подлый.

Отец покачал головой.

— Если бы ты тогда не сбежал и рассказал всё директрисе… Как её там?

— Мисс Кемп.

— Ну да. Может, тогда бы этого не случилось.

Тут я напрягся.

— Что ты имеешь в виду? Чего бы не случилось?

— Тебя бы не отчислили.

— В смысле, не отстранили бы от занятий? — Я решил, что именно такое наказание мне назначили. — И на сколько дней?

— Нет, Ники, ты не понял. Тебя не отстранили от занятий. Тебя отчислили, исключили. Выгнали. Навсегда.

— Нет, ну как…

— Ники, ты напал на ученика, потом обругал директора школы. Если бы ты попросил прощения, тебя бы отстранили от занятий на неделю или около того. А так ты дал железный повод тебя выгнать.

Мне вдруг начали изменять органы чувств. Раздался непонятный шум в ушах. Перед глазами всё поплыло.