Особенную роль в рывке российской промышленности сыграло введение в 1881 году протекционистских импортных тарифов на чугун, сталь, уголь и нефть — производить все это внутри страны стало резко выгоднее, чем везти из-за границы.

Монополизация производства также била все рекорды — если в 1890 году доля крупных предприятий с оборотом 100 тыс рублей и более составляла в промышленности 42%, то в 1900 году она выросла аж до 87%.

Финансовый капитал также рос с небывалой скоростью, но об этом чуть позже…

Декабрь 1894 года, Петербург, Пятигорск

— Сани, — воскликнула императрица Мария, — я не узнаю тебя! Еще недавно ты был на краю могилы, а сейчас бодр и весел и поднимаешь двухпудовые гири.

— Это все божественное вмешательство, — пояснил ей Александр, аккуратно ставя гири на специальную подставку в углу Голубой гостиной, — без него ты бы сейчас уже была вдовой и носила черную вуаль.

— Расскажешь? — спросила она, усаживаясь в кресло у окна.

— В газете я сказал, все, что мог, — отговорился он, — может чуть позднее… а пока у меня есть дело к Жоржу… не знаешь, где он сейчас может быть?

— Знаю… — ответила Мария, — он уже год, как живет на Кавказе… в Пятигорске, если не ошибаюсь — ему так посоветовали врачи.

— А как ты смотришь на то, чтобы проехаться на Кавказ? — самым серьезным тоном спросил царь. — Заодно посетим могилу Лермонтова… он же где-то там, кажется, обрел вечный покой.

— Смотрю положительно, — ответила она, — маленькое путешествие из этой гнилой петербургской погоды нам не помешает. А с совокупности с Лермонтовым это совсем уже будет интересно.

Поезд для императорской семьи был подготовлен уже через день, и в понедельник, 17 декабря он отчалил от дебаркадера Витебского вокзала под бравурный марш духового оркестра.

— Сколько туда добираться, Сани? — спросила императрица утром в обеденном салоне.

— Я думаю, четверо суток, если не пять, — ответил ей Александр, — зависит от обстоятельств по ходу движения.

— Например? — уточнила она.

— Например, если будет сильный снегопад, то пути могут расчищать и сутки, и более, — выдал ей резонный ответ император.

— А каким путем мы поедем? — продолжила интересоваться Мария.

— Мне в общих чертах нарисовали график движения, — император подошел к карте Европейской части России, висевшей на стенке и начал показывать, — сначала по Варшавской дороге до Витебска, потом сворачиваем на Украину, далее Харьков, Ростов, Ставрополь. Огромная все же у нас страна, — так закончил он свои пояснения, — сколько же надо будет добираться до Владивостока, когда Великую транссибирскую трассу закончат?

— Я думаю, что недели две, не меньше, — ответила ему Мария, — однако, неплохо было бы и закусить чем-нибудь — я проголодалась.

— Конечно, сейчас перекусим, чем бог послал. А на обратном пути заедем в Тифлис, если ты не против, — сказал царь.

— Тифлис это интересно, — задумчиво отвечала она, — Тифлис это экзотика — я не против. Давно хотела увидеть, где обитала царица Тамара.

Дебаркадер станции Пятигорск был совсем маленьким и скромным, в полном соответствии со значимостью этого населенного пункта в Российской империи. На перроне императорскую чету встречала делегация во главе с губернатором Терской области, куда по непонятным правилам был отчислен этот город вместе с окрестностями. А рядом с губернатором, полицмейстером и городской головой стоял великий князь Георгий Александрович, второй сын Александра 3-го и очень несчастливый человек.

— Рад тебя видеть, Жорж, — обнялся с ним царь, — как здоровье, как жизнь?

— И то, и это мягко говоря не очень, — вежливо отговорился князь, — расскажи лучше о своих делах — я читал в газетах о твоем чудесном исцелении, это правда?

— Чистая правда, сынок, — погладил Александр его по голове, — пойдем перекусим, заодно и делах наших скорбных переговорим…

Георгий вообще-то жил в Грузии, в местечке Абустумани, это где-то между Тифлисом и Боржоми, но полгода назад переехал сюда, в Пятигорск. Он повел своих родителей к своему жилищу, расположенному неподалеку от железнодорожного вокзала.

— Да, хоромы-то у тебя тесноватые, — сказал царь, оглядев скромные жилищные условия князя, — что, на более приличные денег не хватило?

— Денег-то у меня достаточно, — скорбным голосом ответил Георгий, — только тратить их впустую я не считаю разумным… все равно мне скоро умирать — туберкулез у нас не лечится…

— Федора Михалыча я читал, — император уселся за стол, стоявший ровно посередине скромной обители сына, и достал бутылку шампанского марки Мом, — он, кстати, тоже предпочитал элитные сорта спиртного — будешь?