Яр качает головой:

– Меня от слова «проект» уже тошнить начинает.

– Носи с собой пакет. Итак. С моей частью мы уже определились.

Он кивает и ухмыляется. Откидывается на стуле и обводит самодовольным взглядом наш «аквариум». Говорит, подражая моим интонациям:

– Итак. С кем же я должен буду подружиться?

И я понимаю, что была права. Именно этого он и хочет. Замутит с любой девушкой, которую я выберу, а потом предъявит мне несостоятельность моей теории. Да и, если честно, каждая из них будет рада. Я следую за его взглядом и вижу каждый кокетливый взмах ресниц, каждую неестественную вызывающую позу, чтоб их всех!

И в ту же секунду меня настигает неожиданное прозрение. Такое очевидное, что я не сразу понимаю, как я до этого раньше не додумалась.

Подпираю ладонью подбородок и навешиваю на лицо самое безмятежное выражение. Выдерживаю небольшую паузу.

Предлагаю:

– Подружись со мной, Яр.

– Что?

Я наслаждаюсь. В эту секунду я почти счастлива от того, насколько он обескуражен. Смотрит на меня круглыми глазами, приоткрывает свои идеальные губы. Нервно скользит по нижней языком, и это снова сбивает меня с толку. Мне удается не показать своих эмоций, но эта его мужская притягательность начинает всерьез меня беспокоить. Если мы будем встречаться дважды в неделю, а теперь еще и пытаться подружиться, мне определенно стоит отрастить еще более стойкий иммунитет к хулиганскому обаянию Шмелева. Не то чтобы меня это сильно трогало. Но не помешает быть чуть более невозмутимой, да. Именно так.

– Подружись со мной, – повторяю, прищурившись.

– Издеваешься?

– Хочу, чтобы все было честно. Только и всего.

– Выбери другую девчонку!

– С чего это? – спрашиваю едко.

– С того! Не собираюсь я с тобой дружить! – он кажется действительно разозленным.

– Для меня это тоже не предел мечтаний! – выхожу я из себя. – Но придется, Яр. Давай по-честному. Ты придумал для меня сложное задание, а сам хотел обойтись малой кровью. Так вот, у тебя не выйдет.

Он шумно дышит, и я вижу, как дергаются крылья его носа. Сама гоняю воздух в учащенном темпе. Меня настигает странное ощущение. Как будто бы нам нужно срочно все отменить. Разойтись в пространстве и времени, больше не заговаривать и никогда не спорить. Жить свои привычные жизни. Будто дальше, после этой секунды, все будет совершенно иначе. Сложнее, больнее. Я хмурюсь.

Но отступать по-прежнему не намерена. И Яр, кажется, это видит и наконец осознает в полной мере.

Улыбается лишь одним уголком губ. Большего я, видимо, не заслуживаю. Кивает, говорит слишком спокойно:

– Как скажешь, заучка. Будем дружить.

Я сжимаю зубы и улыбаюсь ему через силу.

Говорю:

– Будем.

– Что надо от меня, давай быстрее.

Тон Шмелева меня задевает, но я стараюсь не показывать обиды. Только передергиваю плечами:

– Я набросала список, что тебе… то есть нам надо будет сделать.

– И что же?

– То, что обычно делают друзья.

– Пьют пиво и обсуждают девчонок? – иронизирует Яр.

– Нет. Говорят по душам, ходят в кино, бывают друг у друга в гостях.

– Не слишком много?

– Мы о дружбе говорим. А не о твоих интрижках на три секунды. Лекцию не слушал? Дружба должна быть основана на эмоциональных связях, симпатии.

– Гольцман, симпатией между нами и не пахнет, – отрезает он.

Я же внезапно выхожу из себя. Чувствую, как моя верхняя губа изгибается, сигнализируя об отвращении. Слова подбираются с трудом:

– Ты тоже мне не нравишься, ясно? В этом и прикол, не поверишь. Но надо постараться узнать друг друга, идти на уступки, искать компромиссы. Ты дебил, но даже я думаю, что и у тебя есть хорошие черты. Если я их узнаю, то, возможно, захочу с тобой дружить. Понимаешь?

Ловлю себя на том, что почти уговариваю Шмелева. Так быть не должно, я ведь просто пытаюсь объяснить свою точку зрения. Но он упрям настолько, что совсем не хочет слушать, только хмыкает:

– Ага.

– Мы договорились. Ты пообещал. Надеюсь, это для тебя хоть что-нибудь да значит.

– Сейчас что от меня надо?

– Сейчас можешь валить к своим бабочкам-однодневкам. Я скину список мероприятий тебе в сообщения.

– Окей, – он поднимается со стула, а потом замирает, о чем-то думает и тут же расцветает неприятной усмешкой, – а что по поводу твоих свиданий?

– А что? – я слегка краснею. – Будут свидания, как договорились, три штуки. Я буду вести дневник.

– Нет-нет, – Яр снова присаживается на стул, – так не годится. Твоими свиданиями буду руководить я.

– Что значит – руководить?

– Гольцман, ты из себя дуру не строй. Это значит, что я буду решать, где, когда и как конкретно они будут проходить. Ясно?

Я фыркаю:

– Да пожалуйста. Яснее некуда.

– Уверена, что согласна на это? Будешь делать все, что я скажу, – Яр ухмыляется.

– Ты меня не напугаешь, – заявляю я и, конечно же, пугаюсь, поэтому добавляю уже тише, – но без жести, хорошо?

– А что для тебя жесть, милая?

– Во-первых, то, что ты называешь меня «милая», – я кривлюсь, – во-вторых, никаких… ну, никакого интима, понятно?