Он посмотрел на марионетку Клодетт, игнорируя продолжающийся конфликт между его призрачной хваткой и мечом, который просто хотел, чтобы его оставили в покое. Глядя на её пустые черты и почти механическое лицо, вспоминая, как неловко двигались её суставы, Рендидли нашёл свой ответ.

Конечно, Клодетт была мечом. Она больше похожа на игрушку, чем на человека. Значит, она начинала как—

Мысли Рендидли быстро оборвались; он достиг конца своего рабочего времени. Его лицо исказилось в гримасе, но он быстро опустил меч обратно на место в земле, лезвие погрузилось до рукояти в осквернённую почву. Его пламя Тёмного Веса исчезло, а затем его ментальные энергии рассеялись, когда он погрузился в глубокий сон.

Влияние +71!

Следующие двенадцать часов Рендидли снился меч, с которым плохо обращались. Его мысли посадили семена, которые расцвели в акварельные фрески, иллюстрировавшие его воображение.

Молодая женщина была воспитана отцом, который баловал её каждый день её жизни. Однако многие другие вставали между ними. Ибо он был одним из четырёх Небесных Королей, величественным существом, обитавшим на тёплых облаках, мерцавших золотыми искорками света. Он и его собратья Небесные Короли справедливо правили серафимами, чистыми ангелами света и воды, населявшими их мир. Они постоянно вели войну против тьмы и всегда побеждали.

И хотя Кларент родилась бледной и мрачной, в то время как другие жители мира были яркими и тёплыми, её отец всегда утешал. — Ты можешь быть другой, но именно это делает тебя особенной. Ты — величайшая гордость и радость своего отца.

Её детство было одиноким, но добрые слова отца и прерывистое внимание утешали Кларент. У неё не было друзей, и она не присоединялась к сверстникам, чтобы резвиться среди солнечных лучей в этом мире вечного дня, но она полюбила край сумерек, который иногда могла заметить, бегущий по горизонту, оттеснённый согласованными усилиями Небесных Королей. Она задавалась вопросом, каково это — быть во тьме.

Она мечтала об этом, когда закрывала глаза. В те уединённые моменты, когда её отец был занят, она изо всех сил старалась представить ощущение полного объятия тьмой.

В конце концов, Кларент выросла. И в тот день, когда Кларент стала женщиной, её отец пришёл к ней, его глаза были дикими от беспокойства. — Кларент! Моя дочь, случилось нечто ужасное! Я потерял свой святой меч!

Глаза Кларент расширились. Как один из Небесных Королей, её отец владел одним из четырёх святых мечей. Именно благодаря этому оружию они до сих пор сражались против тьмы без единого поражения. — Отец, клянусь, я не прикасалась к святому мечу.

— Нет, я знаю, моя гордость, — ответил её отец. Он поднял взгляд и посмотрел на горизонт. — Боюсь, что ну, мои собратья Небесные Короли давно недовольны мной.

Кожа Кларент покалывала. Её отец был идеален. Он всегда самоотверженно отгонял тьму и поддерживал вечную славу дня в небе. Когда он разрешал проблемы серафимов, он был добр и справедлив.

Единственная причина, по которой они могли быть им недовольны была она.

— Неужели нет способа его найти? — спросила она с тревогой.

На несколько долгих мгновений её отец задумался над вопросом. — Ну возможно, есть один способ. Лимина, возможно, знает, ибо она управляет проходами между всеми вещами. Ты, возможно, видела её; это та отвратительная тень, что прячется от нас, скрываясь от дня, как только может. К сожалению, моё тело слишком ярко — оно заметит моё приближение и сбежит от меня.

Кожа Кларент начала покалывать по совершенно новой причине. Наконец, она была нужна. — Отец. Возможно возможно, я смогу выследить эту Лимину и спросить её о твоём потерянном мече?

— Нет, Д’мин, я настаиваю, — Инульк прервался от очистки крови Ужаса Грязевого Дна со своих двух сабель достаточно долго, чтобы отдать уставшему воину полупоклон. — Хотя я и помогал тебе в этой битве, правда в том, что я прибыл сюда только потому, что наткнулся на твой след, пытаясь следовать за Спасительницей. Возможно, у меня больше боевой мощи, но задача состояла в том, чтобы найти её. В этом ты превосходишь меня. Ты заслуживаешь награду.

Всё тело Д’мина болело, когда он лежал на земле и пытался не дрожать. В тот момент, прежде чем Инульк нанёс смертельный удар Боссу Подземелья, монстр держал левую ногу Д’мина в пасти. Ему пришлось бороться, чтобы не быть проглоченным целиком; зубы зверя разорвали его чешую, будто её и не было, намереваясь сдержать своё прежнее приглашение стать закуской. Даже с исцелением Системы, он ожидал, что его левая нога останется изуродованной и отвратительной до конца жизни.

Однако теперь, глядя в простодушные глаза Инулька

Как тебе удалось быть таким совершенным?

— подумал Д’мин. Во рту был кислый, медный привкус.

Спасительница подошла к Д’мину и протянула ему руку. — Вот так. Ты заслужил приз. Ах, но Инульк, возможно, лучше, чтобы ты остался здесь, пока я покажу ему свой образ. Даже на расстоянии ты сможешь получить свои собственные прозрения.

Д’мин безмолвно позволил поднять себя на ноги, а Инульк склонил свою чешуйчатую голову. К его удивлению, Спасительница не отпустила его руку. Вместо этого, воздух вокруг неё начал рябить, и в следующую секунду конечности Д’мина застыли, поскольку существо, державшее его за руку, было не просто безчешуйчатым гуманоидом, а настоящей валькирией. Её глаза горели силой. Крылья вытянулись из её шлема. Священный свет бил фонтаном из её тела.