— Ну? — с нетерпением спросил я, подавая руку и заглядывая в ведро. Ого! На дне что-то блестит. Вытащил Скукума, дал ему рубаху растираться. Потом поднял ведро. Два самородка. Небольших, грамм по сто каждый. Плюс минус. Это у нас шесть с половиной унций примерно, по 15 баксов за унцию… Один нырок принес нам стольник. Точнее два. Мои трудозатраты тоже надо учитывать.

— Плохо видно, — сказал Джим, растирая замерзшие руки. — Самородки маленькие… Рука хватает, а что — не разберешь. Но дно… твердое. Золото есть.

Он пробыл под водой дольше меня, и даже сумел что-то загрузить в ведро. Это уже был прогресс.

Решение пришло само собой. Нужен плот побольше. Такой, чтобы на нем можно было развести небольшой костер для обогрева, чтобы могли разместиться несколько ныряльщиков и страхующих. И чтобы можно было работать посменно, не теряя времени на возвращение к берегу.

Снова застучали топоры. Мы валили карликовые ели, обрубали сучья, связывали стволы веревками. Работа шла споро, подгоняемая азартом и надеждой. К вечеру у нас был новый плот — большой, основательный, способный выдержать человек пять-шесть. Мы даже умудрились сделать на нем некое подобие очага — выложили из плоских камней площадку и обмазали ее глиной, которую нашли на берегу ручья. Теперь можно будет греться прямо на месте, не отрываясь от «производства».

Корбетта, который все это время с тоской наблюдал за нашими приготовлениями, я решил использовать в качестве дозорного.

— Артур, — подозвал я его. — Твоя задача — наблюдать. Вон та вершина, — я указал на ближайший холм, с которого открывался хороший обзор на озеро и окрестности. — Залезешь туда, устроишься поудобнее. Будешь смотреть по сторонам. Если заметишь кого чужого — сразу дай сигнал. Два выстрела вверх. Понял?

— Понял, дядя Итон! — обрадовался он, получив наконец ответственное задание. — Не подведу!

Винтовка, мой бинокль, патроны, немного еды — и Артур, сияя от гордости, отправился на свой «пост».

На следующее утро, едва рассвело, мы снова были на озере. Большой плот медленно двигался к центру. Дым от костра тонкой струйкой тянулся к холодному небу. На плоту — я, Джим и все трое банноков. Решили нырять по очереди, попарно. Одна пара ныряет, другая страхует и отдыхает у костра. Еще один дежурный — готовит еду на костре, теплое питье. В основном кофе — чая у нас было с собой мало.

Первыми пошли Джим и Сокол. Процедура уже отработана: жир, продувка, вентиляция легких. Камени-грузилы, ведро на веревке. Плюх! И тишина. Напряженное ожидание. Потом рывки страховочных веревок. Подъем. Пустые ведра. Снова и снова. Холод пробирал до костей, несмотря на жир и костер. Руки и ноги немели, болели уши, ломило мышцы от напряжения. Но мы упорно продолжали. Золото было там, на дне, мы это знали. Нужно было только научиться его доставать.

И вот, когда солнце уже поднялось высоко, удача наконец улыбнулась нам. Ныряли Медведь и Ноко. Ведро, которое они подняли, было тяжелее обычного. С замиранием сердца я опрокинул его на плот. И среди мокрых камней… ОН! Первый большой самородок! Не просто камешек, а увесистый кусок желтого металла, граммов на триста с лишним. Неправильной формы, но удивительно красивый. Он лежал на досках плота, тускло поблескивая в солнечных лучах, и казался самым прекрасным сокровищем на свете. А форма… Он был похож на голову льва, с грубой, но узнаваемой гривой!

Все столпились вокруг, изучая находку. Предыдущие самородки были невзрачными. Но этот… Даже обычно сдержанные банноки не могли скрыть своего волнения. Джим присвистнул.

— Небесный Лев… — прошептал я, беря самородок в руки. Он был холодным и тяжелым. — Я назову его «Небесный Лев Класки». И никогда его не продам. Это будет наш талисман. Согласны?

Моя команда дружно кивнула.

Этот первый успех окрылил нас. Усталость как рукой сняло. Снова нырки, снова напряженное ожидание. И снова удача! Еще один самородок, поменьше, потом еще несколько. Золото шло! Не так быстро, как хотелось бы, но оно было. Мы складывали самородки в отдельный мешочек, и он понемногу тяжелел.

Вечером, вернувшись на берег, я первым делом пересчитал «улов». Весы показали чуть почти килограмм! По самым скромным прикидкам, это долларов пятьсот!

Всю ночь мне снились золотые львы, плавающие в синей воде.

Следующий день начался с неприятностей. Поднялся сильный ветер, на озере разыгралось настоящее волнение. Плот раскачивало, заливало водой. Нырять стало гораздо труднее и опаснее. Костер то и дело гас. Но мы упорствовали. И снова удача! Джим, во время одного из своих редких удачных нырков, наткнулся на целое гнездо самородков. Один из них был просто гигантским — не меньше килограмма! Когда он вывалил его на плот, мы сначала даже не поверили своим глазам. Кусок золота размером с детский кулак! Радости не было предела. Мы орали, хлопали друг друга по плечам, забыв про холод и усталость. По итогам второго дня у нас было уже больше двух с половиной килограммов золота. Да, пусть красноватого, с примесями меди и еще каких-то металлов. Но это был настоящий успех!

Третий день едва не закончился трагедией. Нырял Джим и Ноко. Последний уже поднялся, а Скукума все не было и не было. Он уже довольно долго пробыл под водой, когда страховочная веревка вдруг ослабла. Мы ждали сигнала, но его не было. Я похолодел.

— Тащи! — заорал я Соколу, который был на страховке.

Мы выдернули Джима в восемь рук, словно пробку из бутылки. Он был без сознания. Лицо синее, изо рта шла пена. Что-то случилось там, на глубине. То ли свело судорогой, то ли ударился о камни… Мы перевернули его на живот, стали откачивать. Вылили воду, я принялся делать ему искусственное дыхание, непрямой массаж сердца. Банноки смотрели на меня квадратными глазами. Как на колдуна, что вдыхает жизнь в человека. Через несколько мучительно долгих минут Скукум закашлялся, открыл глаза. Пришел в себя.