Хрен, чья рожа мне кажется смутно знакомой, не отходит от нее ни на шаг. Буквально взглядом пожирает. Помогает усесться и что-то проговаривает ей на ухо. Улыбнувшись, Женя едва уловимо кивает.

Переведя взгляд на своего помощника, который только что перед ней соловьем распевался, читаю по губам:

— Из Центробанка, — стреляет глазами в сторону Жениного спутника.

Черт! Сборище недоумков!

— Максим Эдуардович, не стойте в дверях, — жена начинает меня откровенно стебать. — Проходите. Расскажете нам, почему, по данным ЦБ, банк начал финансировать кредиты своих новых акционеров в значительных объемах, а заодно и то, почему я об этом узнаю только сейчас.

Чувствую себя щенком, которого не только сдали и на*бали, но и скоро под зад ногой пнут. Сука, и что теперь делать?

Глава 18

— Согласно механизму санации, в период работы временной администрации по управлению банком приостанавливаются полномочия органов управления банка, а также права акционеров, — расхаживая по кабинету, продолжает меня просвещать Богданов Алексей Николаевич — человек, которого любезно приставил ко мне Центробанк, конечно же, в частном порядке.

Внимательно слушая, тянусь к бумажному стаканчику с кофе. Секретарша у Максима оказалась на редкость любезная и услужливая. Милая девушка. За считанные минуты организовала нам перекус, заказав доставку из моей любимой кофейни.

Если бы не переделанный под шаблонные данные внешний вид, я бы даже могла пригласить её работать в свою клинику. Но, увы, неестественную наружность среди своего персонала я не приветствую, а здесь никого из приближенных Максима не оставлю.

— Один из этапов санации предполагает, что уставный капитал банка уменьшается до реального размера имеющихся собственных средств, а если он отрицательный — до одного рубля с дальнейшей эмиссией акций, не менее семидесяти пяти процентов которых будет принадлежать Банку России, — продолжает стращать Алексей.

— Господи, какие страшные вещи Вы говорите, Алексей Николаевич! — не выдерживаю.

Откровенно говоря, пока что я страха не чувствую. Возможно, не осознала. Внутренне сопротивляюсь мыслям, в которых Макс мог разворовать активы кредитной организации, принадлежащей нашей семье.

Обнаруженные на текущий момент нарушения не критичны. Хочется верить, что совесть муж не совсем растерял.

— Евгения Александровна, — лицо моего собеседника резко смягчается. — Не берите в голову, очень прошу. Я ведь просто описываю механизм действий. Уверен, в нашем случае до этого не дойдет. Назначим новое руководство, проведем аудит. Как только выясним реальное финансовое положение, Вы примете итоговое решение.

Сейчас Макс занимает должность Президента банка, а также является заместителем председателя совета директоров. До завтрашнего дня.

Голосование совета директоров уже состоялось. Кандидатура нового руководителя согласована с Центробанком.

Волнительно, если честно.

Сама я в теме плаваю, а чужим людям доверять не привыкла, но… Как оказалось, свои могут всадить нож в спину по самую рукоятку. И речь не только о Максе.

Мама моя тоже оказалась секретов полна.

После встречи с тетей Ниной ситуация не прояснилась. Не стала она обсуждать личную жизнь моих родителей. Предложила к маменьке лично обратиться.

Смешно.

Я считаю, если за сорок пять лет не нашлось времени объясниться, то, значит, попросту желания не было.

Никогда не думала, что информацию о собственной семье придется через детективов разыскивать. Документально всё чисто: сначала свадьба, а спустя девять месяцев я появилась.

Но я сердцем чувствую, что мама не просто оговорилась или напутала. Отпустить ситуацию и жить, как жила, не могу. Что-то гложет.

Мысленно прокручиваю воспоминания из детства. Всё чисто. Ни разу в жизни мне не казалось, что я не родная родителям. Даже мысли такой не допускала. Мы жили дружно, я бы даже сказала — прекрасно.

Папа часто повторял, что характер у меня точь-в-точь мамин — импульсивный, излишне эмоциональный, несдержанный, и старался его подрихтовать. А мама, в свою очередь, не уставала восхищаться тем, как сильно я внешне на отца похожу.

Естественные вещи, неправда ли? Это ведь здорово, быть похожим и на маму, и на папу! Только теперь мне кажется, что они таким образом имплантировали мне воспоминания. Незамысловатый психологический прием. Иными словами, они заставляли меня поверить в удобную для них, но ложную правду.

Сознательно манипулировали.

Если сходство с отцом я могу в себе отыскать, пусть и не явно бросающееся в глаза, то вот черт характера мамы не вижу в упор. Разные мы с ней, максимально.

Освобождаюсь ближе к вечеру.

Ехать в клинику уже поздно, поэтому решаю сразу домой отправляться. Уже подхожу к своему авто, когда телефон звонить начинает.

Приняв вызов, приветствую маму.

— Женя, детка, ты не занята?

Её вопрос настораживает.

Неужели созрела для откровенного разговора? Очень вовремя.