Телефон, вибрирующий без остановки, падает с тумбочки.

Шарю рукой по полу, пытаюсь нажать на кнопку сброса, чтобы не разбудить Влада.

Пропущенный звонок от отца. Ох, не к добру. Обычно он не звонит в такое время.

— Слушаю.

— Привет. Ты почему не звонишь, от тебя ни слуху ни духу.

Дальше слышу, как начинает предъявлять мне ворох претензий, тараторить зло.

Понимая, что разбужу Влада, хочу прекратить разговор.

— Папа, я попозже перезвоню. Можно? Очень рано.

— Ты сейчас с ним?

— Папа, я же сказала, перезвоню.

Через час перезваниваю и договариваюсь о встрече.

— Привет, дорогая доченька, — сарказм чувствуется за версту, когда он садится напротив и смотрит на меня пристально.

— Привет — нехотя отвечаю.

— Ничего не хочешь мне сказать? — смотрит взглядом, которого я боюсь.

На удивление сегодня трезв и даже начисто выбрит.

Он расправляет плечи, и они становятся значительно шире. Рядом с ним я вечная букашка, и сейчас снова чувствую себя такой.

Бывший спортсмен, борец, теперь только состарившийся, но по-прежнему очень крепкий в кулаках.

Сегодня лишь лицо выдаёт, что он немолод, а так, я уверена, если захочет, переломит меня одним махом. Хотя обычно, он предпочитал таскать меня за волосы, чтобы следов не оставалось на теле от его побоев.

Хотя шрамы от его несдержанности всё равно остались…

— А что я должна тебе сказать?

— Был уговор, что ты сделаешь так, что он забудет про этот долг. Что, не получается?

— Ты предлагал варианты решения проблемы, которые я не буду применять. Ты сел пьяный за руль, не я…?

— Забыла, с кем разговариваешь? — не даёт закончить. — Я тебя вырастил, а ты неблагодарная дрянь! Судебное заседание на носу.

— Я помогала тебе не раз. Влад был прав, когда сказал, что ты сам должен нести ответственность…— опять не даёт закончить.

— Ты ещё слишком молода, чтобы учить меня! Ты с ним спишь? — неожиданно.

— Что за вопросы!

— Обычный вопрос, обычный ответ. Да или нет?

— Нет!

Не хочу, чтобы он знал о наших отношениях, потому что начнёт давить ещё сильнее, чем давил.

Но врать так и не научилась. Опускаю глаза.

— Врёшь! — ехидно улыбается. — Спишь. Ну, тогда тем более тебе будет проще. Отработаешь в постели.

— Как ты можешь только такое говорить…

— Доченька, всё в этом мире продаётся и покупается. А ты если добровольно легла с ним, значит, решить вопрос вообще не составит труда.

Его «доченька» режет слух. Потому что с «доченьками» так не поступают. Спорить с ним, я, естественно, не буду. Доказывать, что его предложение отработать в постели, для мне вообще неприемлемо — тоже.

Я давно поняла — мне проще с ним соглашаться во всём. И также я поступаю сейчас.

Я приняла решение, что в ближайшие дни расскажу всё Владу про своё детство и юность. А также о том, что заставляет сделать меня отец. Мне главное, чтобы у него в этот момент настроение было хорошим. Пока он ещё только учится владеть своими эмоциями.

— Продавай квартиру, папа.

Чувствую, как он теряется.

— Какую?

— В той, в которой я живу. В конце концов, это квартира моей бабушки. И я согласна на её продажу.

Я готова теперь уступить даже в этом, лишь бы отец больше не звонил, не писал, не приезжал ко мне по этому вопросу. А ещё лучше, если вообще исчез из моей жизни навсегда.

— А я не согласен!

— Почему?!

— Потому что это гарантия дополнительного дохода на старость! Ты свалишь к хахалю своему, а мне на что жить прикажешь?! Пенсия три копейки, на лекарства сколько денег нужно! А от тебя помощи никогда не дождёшься!

Он бросает мне этот упрёк легко забыв, что все свои деньги, которые откладывала на жизнь, я отдавала ему каждый раз, когда это требовалось.

— Ты вон, не собиралась к нему в койку, а сейчас где ты, а? Я даю тебе последние две недели для того, чтобы уговорить его забыть об этих деньгах. Он становится слишком назойливым. А точнее, его юристы. Думал, что раз он молчит столько времени, не появляется, значит, проблема решена, но, оказывается, нет.

— Возвращайся к нему в постель и постарайся, чтобы он был доволен!

— Я всё расскажу Владу про то, что ты требуешь… Не могу больше в себе это носить. Наши отношения от этих недомолвок только портятся.