Нет вам пути-дороги в град Иерусалим!»

...Оба они вернулись — Довбуш и реб Исроэль.

Вышли из гор Карпатских и побрели домой.

Медленно, краем сонным, утреннею порою,

Только сердца объяты плотной глухою тьмой.

Очи смотрели долу, были печальны лица,

А по траве струился призрачный терпкий дым...

Небо над ними — словно царская багряница.

Плыл в этом алом небе град Иерусалим...

Как Олекса Довбуш не послушал раввина Бешта

Небо словно синий бархат, в серых облачных заплатах,

Тропы тайные скрывает горный перевал...

Жил да был Олекса Довбуш, он разбойничал в Карпатах —

Отнимал он у богатых, бедным раздавал.

Жил в Карпатах реб Исроэль, рабби Бешт — мудрец известный.

И пришел к нему разбойник, раненый, без сил.

Рабби Бешт отвел погоню и молитвою чудесной

Раны вылечил, водою горной напоил.

И сказал ему Олекса: «Заживает быстро рана,

Я уеду нынче утром», — а раввин в ответ:

«Видел как-то в Коломые друга твоего Ивана,

Знай же, что измена ходит за тобою вслед».

Помрачнел Олекса Довбуш, по лицу скользнули блики,

Почему-то охватила легиня журба.

И промолвил реб Исроэль — рабби Бешт, мудрец великий:

«Ходит друг твой мимо церкви и не крестит лба».

Засмеялся тут разбойник: «Я тебя не понимаю,

Ты ж не веруешь в Исуса, в нашего Христа!

Ну, не крестится — так что же? Я его с юнацтва знаю

Верен мне Иван, и совесть у него чиста!»

Но ответил реб Исроэль: «Не развеешь ты тревогу,

Не напрасно я печалюсь о твоей судьбе.

Он не крестится на церковь, своему неверен Богу,

Так с чего ж ему, Олекса, верным быть тебе?»

...Вместе с другом ехал Довбуш, засмотрелся он на птицу,

А Иван отстал немного да на бережку

В первый раз перекрестился, зарядил свою рушницу

И послал лихую пулю в спину ватажку.

Прошептал он: «Надоело с жебраками целоваться,

Ночевать — то в чистом поле, то в глухих лесах.

Надоело брать богатство, да тотчас его лишаться,

Щеголять в дрянном каптае, старых чоботах!

И ушла душа Олексы да к последнему порогу,

Слышал он слова раввина будто наяву:

«Он не крестится на церковь, своему неверен Богу...»

Кровь горячая стекала в желтую траву.

Как ученик раввина Бешта танцевал

с наследником Олексы Довбуша{1}

Был хасид у рабби Бешта, умный и прилежный.

И имел он голос чудный, голос звонкий, нежный.

Реб Исроэль слушал песни юного Абрама,

Отдыхая от дурного жизненного гама.

Как-то раз в корчме сидели Бешт с учениками,

Там гулял Олекса Довбуш вместе с опришкaми.

Пели грустно и вздыхали — будто не гуляли,

А в последнюю дорогу друга провожали.

Рабби Бешт воскликнул громко: «Ну-ка, прочь печали!

Прочь заботы, погуляем, как всегда, гуляли!

Парень мой споет на радость, чтоб умчалось горе,

Чтобы души воспарили в голубом просторе!»

И запел Абрам, и голос лился все чудесней.