Шрифт:
Боялись мы отдаться поцелуям, Мы словно шли по облачной тропе, И этот час в застенчивом купе Для полноты был в жизни неминуем.
3
Не знаю я – случайно или нет Был избран путь, моей душе знакомый. Какою вдруг мучительной истомой Повеял мне былого первый след.
Выходим мы: знакомое мне поле, И озеро, и пожелтевший сад, И дач пустых осиротелый ряд, И все кругом… О Леля! Леля! Леля!
Да, это здесь росла моя любовь, Меж тополей, под кудрями березы, У этих мест уже бродили грезы… Я снова здесь, и здесь люблю я вновь.
4
Вошли мы в лес, ища уединенья. Сухой листвы раскинулся ковер, — И я поймал твой мимолетный взор: Он был в тот миг улыбкой восхищенья.
Рука с рукой в лесу бродили мы, Встречая грязь, переходя канавы, Ломали сучья, мяли сушь и травы, Смеялись мы над призраком зимы.
И, подойдя к исписанной скамейке, Мы сели там и любовались всем, — Как хорошо, тепло, как воздух нем, Как в вышине спят облачные змейки!
5
В безмолвии слова так хороши, Так дороги в уединеньи ласки, И так блестят возлюбленные глазки Осенним днем в осмеянной глуши.
Кругом болезнь, упрямые вороны, Столбы берез, осины багрянец, За дымкою мучительный конец, В молчании томительные стоны.
Одним лишь нам – душистая весна, Одним лишь нам – душистые фиалки! И плачет лес, завистливый и жалкий, И внемлет нам сквозь слезы тишина.
6
Мы перешли на старое кладбище, Где ждали нас холодные кресты. Почиют здесь безумные мечты, И здесь душа прозрачнее и чище.
Склонились мы над маленьким крестом, Где скрыто все, мне вечно дорогое, И где она оставлена в покое Приветствием и дерзостным судом.
И долго я над юною могилой, Обнявши крест, томился недвижим; И ты, мой друг, ты плакала над ним, Над образом моей забытой милой.
7
Еще сильней я полюбил тебя За этот миг, за слезы, эти слезы! Забыла ты ревнивые угрозы, Соперницу ласкала ты, любя!
Я чувствовал, что с сердцем отогретым Мы кладбище оставили вдвоем. Горел закат оранжевым огнем, Восток синел лилово-странным светом.
Мы снова шли, и шли, как прежде, мы К великому, безбрежному сближенью, Чужды опять лесов опустошенью, Опять чужды дыханию зимы.
8
На станции мы поезд ожидали И выбрали заветную скамью, Где Леле я проговорил «люблю», Где мне «люблю» послышалось из дали.
Луна плыла за дымкой облаков, Горели звезд алмазные каменья, В немом пруду дробились отраженья, А на душе лучи сверкали снов.
То был ли бред, опять воспоминанья, Прошедшее, воскресшее во мне! Слова любви шептал ли я во сне, Иль наяву я повторял признанья?
9
И две мечты – невеста и жена — В объятиях предстали мне так живо. Одна была, как осень, молчалива, Восторженна другая, как весна. Я полон был любовию к обеим, К тебе, и к ней, и вновь и вновь к тебе, Я сладостно вручал себя судьбе, Таинственной надеждою лелеем…
Ты помнишь ли наш путь назад сквозь тень, Недавних грез с разлукою слиянье, Случайное свободное прощанье, Промчавшийся, но возвратимый день?
25 сентября 1894 CHEFS D’OEUVRE 1894–1896 A. Л. Миропольскому, другу давних лет Стихи о любви Amorem canat aetas prima[283] A. Пушкин Полдень Явы Поcв. М. Предчувствие Моя любовь – палящий полдень Явы, Как сон разлит смертельный аромат, Там ящеры, зрачки прикрыв, лежат, Здесь по стволам свиваются удавы.
И ты вошла в неумолимый сад Для отдыха, для сладостной забавы? Цветы дрожат, сильнее дышат травы, Чарует все, все выдыхает яд.
Идем: я здесь! Мы будем наслаждаться, — Играть, блуждать, в венках из орхидей, Тела сплетать, как пара жадных змей!
День проскользнет. Глаза твои смежатся. То будет смерть. – И саваном лиан Я обовью твой неподвижный стан.
25 ноября 1894 Перед темной завесой Слова теряют смысл первоначальный, Дыханье тайны явно для души, В померкшем зеркале твои глаза печальны, Твой голос – как струна в сочувственной тиши.
О погоди! – последнего признанья Нет силы вынести, нет силы взять. Под сенью пальмы – мы два бледных изваянья, И нежит мне чело волос приникших прядь.
Пусть миги пролетят беззвучно, смутно, Пред темной завесой безвестных дней. Мы – двое изгнанных в пустыне бесприютной, Мы – в бездне вечности чета слепых теней…
Молчание смутим мы поцелуем, Святыню робости нарушит страсть. И вновь, отчаяньем и счастием волнуем, Под вскрик любви, в огнь рук я должен буду пасть!
28 ноября 1897, 1911 Измена Сегодня! сегодня! как странно! как странно! Приникнув к окошку, смотрю я во мглу. Тяжелые капли текут по стеклу, Мерцания в лужах, дождливо, туманно.