6 декабря 1895 Одна Нет мне в молитве отрады, Боже мой, как я грешна! Даже с мерцаньем лампады Борется светом луна.

Даже и в девичьей спальне Помнится дремлющий сад, А из киотов печальней Лики святые глядят.

Боже, зачем искушенье Ты в красоте создаешь! В лунном немом освещеньи Был он так дивно хорош.

Тихо склонялися клены, С неба скользнула звезда… Здесь перед светом иконы Вся я дрожу от стыда.

Сжалься, отец правосудный, Дай утешенье в тоске… В лунных лучах изумрудный Луг опускался в реке.

Шли мы дорожкой… и словно Я отвечала «люблю»… Боже мой, как я греховна, Чем я свой грех искуплю!

21 апреля 1894 В вертепе В сияющем изысканном вертепе, Под музыку, сулившую канкан, Я задремал, поникнув на диван, И вдруг себя увидел в черном склепе.

Вокруг стоял мучительный туман, — В окно неслось благоуханье степи. Я встать хотел, – мешала боль от ран, И на ногах задребезжали цепи.

И что-то вдруг так ясно стало мне, Что горько я заплакал в полусне, Что плакал я, смущенно просыпаясь.

Опять звенит приманчиво рояль, Мой странный сон бледнеет, расплываясь, По мне еще – кого-то – смутно – жаль…

1 февраля 1835 Летучая мышь Весь город в серебряном блеске От бледно-серебряных крыш, — А там, на ее занавеске, Повисла Летучая Мышь.

Мерцает неслышно лампада, Белеет открытая грудь… Все небо мне шепчет: «Не надо», Но Мышь повторяет: «Забудь!»

Покорен губительной власти, Близ окон брожу, опьянен. Дрожат мои руки от страсти, В ушах моих шум веретен.

Весь город в серебряном блеске От бледно-серебряных крыш, А там у нее – к занавеске Приникла Летучая Мышь.

Вот губы сложились в заклятье… О девы! довольно вам прясть! Все шумы исчезнут в объятьи, В твоем поцелуе, о страсть!

Лицом на седой подоконник, На камень холодный упав, Я вновь – твой поэт и поклонник, Царица позорных забав!

Весь город в серебряном блеске От бледно-серебряных крыш, А там – у нее, с занавески, — Хохочет Летучая Мышь!

27 сентября 1895 Ночью Дремлет Москва, словно самка спящего страуса, Грязные крылья по темной почве раскинуты. Кругло-тяжелые веки безжизненно сдвинуты, Тянется шея – беззвучная, черная Яуза.

Чуешь себя в африканской пустыне на роздыхе. Чу! что за шум? не летят ли арабские всадники? Нет! качая грузными крыльями в воздухе, То приближаются хищные птицы – стервятники.

Падали запах знаком крылатым разбойникам, Грозен голос гудящего с неба возмездия. Встанешь, глядишь… а они всё кружат над покойником, В небе ж тропическом ярко сверкают созвездия.

20 июня 1895 В камышах Луна в облаках – далека, хороша. Челнок неподвижен в кустах камыша.

Дробятся лучи в неспокойной реке. Задумчиво кто-то сидит в челноке.

Сияет венец вкруг холодной луны. Чьим стоном нарушен покой тишины?

В таинственных далях, как утром, светло. Чу! кто-то рыдает… упало весло…

22–23 октября 1895 Сумасшедший Чтоб меня не увидел никто, На прогулках я прячусь, как трус, Приподняв воротник у пальто И на брови надвинув картуз.

Я встречаю нагие тела, Посинелые в рыхлом снегу, Я минуты убийств стерегу И смеюсь беспощадно с угла.

Я спускаюсь к реке. Под мостом Выбираю угрюмый сугроб. И могилу копаю я в нем, И ложусь в приготовленный гроб.

Загорается дом… и другой… Вот весь город пылает в огне… Но любуюсь на блеск дорогой Только я – в ледяной тишине.

Л потом, отряхнувши пальто, Принадвинув картуз на глаза, Я бегу в неживые леса… И не гонится сзади никто!

17 января 1895 Пурпур бледнеющих губ Медленно всходит луна, Пурпур бледнеющих губ. Милая, ты у окна — Тиной опутанный труп.

Милая, о, наклонись… Пурпур бледнеющих губ. Клятвы возносятся ввысь… Тиной опутанный труп.

Если б прижать мне к губам Пурпур бледнеющих губ! Звезды ли падают к нам? Тиной опутанный труп.

Плачут кругом… но о чем? Пурпур бледнеющих губ, А на песке огневом Тиной опутанный труп.

Верен был клятве своей Пурпур бледнеющих губ… Что ж! уносите скорей Тиной опутанный труп!

16 августа 1895 Часы дней …и проклял наши дни. Сонет к мечте Ни умолять, ни плакать неспособный, Я запер дверь и проклял наши дни. И вот тогда, в таинственной тени, Явился мне фантом женоподобный.

Он мне сказал: «Ты слышишь ропот злобный? Для книг твоих разложены огни. Смирись, поэт! мечтанья прокляни И напиши над ними стих надгробный!»