Мне ведь так тяжело дается начерталка! Я столько времени убила на то, чтобы начертить эту долбаную деталь в трех проекциях! Ладно бы в одной, но в трех?! Это ведь как соображать надо, чтобы понять, как она будет выглядеть со всех сторон?! Нам ведь только вид спереди дали. Но я все равно справилась, потому что старалась. Все выходные проводила над этой работой, лишь бы успеть сдать в срок, а, выходит, все было зря! Вообще все!

Неожиданно влетаю в чью-то высокую фигуру и молюсь, чтобы это не оказался какой-нибудь там декан или ректор.

— Простите, — мямлю я, смаргиваю слезы и поднимаю глаза.

Власов. Собственной персоной. Глядит на меня сурово из-под сведенных бровей и испепеляет взглядом.

— Наумова, ты совсем страх потеряла? — басит он.

— Нет, я просто… Просто у меня…

— Просто, просто, — с пренебрежением передразнивает он. — Дело к тебе есть.

— Прости, мне сейчас не до этого, — мотаю головой и делаю шаг в сторону намереваясь уйти, но крепкая хватка парня заставляет меня остановиться и вновь замереть.

— Кажется, ты чего-то не поняла? — его недовольство сменяется откровенной злостью.

Разум тут же проясняется, и я начинаю соображать, что и кому я только что сказала.

— Извини, я… попутала что-то. Какое у тебя ко мне дело? — встрепенувшись, отвечаю я.

— Влас, ты че так долго? Тоха уже… — прерывает наш разговор Виталик, но тут же замолкает, замечая меня.

— Да иду я уже, иду, — отвечает ему Власов и обращается ко мне: — Ладно, Наумова, выдохни пока. Поговорим позже.

С этими словами он уходит со своим приятелем в столовую, а я напрягаюсь, думая о том, что же Тимур от меня хочет. Зато закрыться в туалете и безудержно плакать из-за работы уже не хочется, хоть и по-прежнему обидно. Ведь препод вряд ли примет ее, даже если я объясню, что испортилась она не по моей вине. Но можно ведь попытаться. Вдруг сегодня у него будет хорошее настроение, и он пожалеет меня?

До пятой пары мне удается дотерпеть с трудом. Все время думаю и гадаю, удастся ли мне все же сдать работу, зачтут ли ее. А на самой паре по начерталке тяну до последнего, боясь узнать решение препода.

Когда очередь подходит к концу, беру свою работу с коричневым пятном, находящимся ровно в центре листа, подхожу к преподавательскому столу и кладу ватман перед Анатолием Сергеевичем.

— Это что?! — возмущенно глядит на меня он, тыча линейкой в пятно.

— В столовой сегодня кто-то чай на него пролил. Случайно, — оправдываюсь я, виновато опустив взгляд. — Но я так долго делала эту работу, так старалась! И понадеялась, что вы все же примете…

— Не приму, — отрезает Анатолий Сергеевич, и меня захлестывает прежнее отчаяние. — Но не из-за пятна.

— Не из-за пятна? А из-за чего же? — изумляюсь я.

— Смотри, ты вот это отверстие неверно перенесла на вид сверху, — и указывает линейкой на мою ошибку, а затем начинает сверять линейкой размеры детали в разных проекциях.

Выжидаю, поджав губы и надеясь, что ошибка у меня всего одна. Но вывод преподавателя меня не радует: ошибок оказывается несколько, и все Анатолий Сергеевич помечает красной ручкой, как делает это всегда, чтобы шансов что-то стереть и исправить уже не было — только переделывать.

— Все это тебе нужно еще раз перемерить и исправить, — заключает он. — До следующего занятия у тебя еще есть время.

— Вы даете мне еще неделю? — удивляюсь снисходительности преподавателя, который обычно рвет и мечет от малейшей ошибки.

— Нет, если хочешь, я прямо сейчас поставлю тебе незачет, — хмыкает он.

— Нет-нет, не нужно! — одергиваю его.

— О, вот еще: основную надпись поправь, — добавляет он новые пометки красной ручкой. — Если переделаешь раньше, можешь прийти на занятие с другой группой и показать. Вдруг опять напортачишь, и снова придется переделывать. А так у тебя хотя бы шанс появится сдать работу вовремя.

— Хорошо, спасибо большое! — широко улыбаюсь и сгребаю свою работу со стола.

Обидно, конечно, что допустила ошибки. Зато зря расстраивалась из-за пролитого чая, работу-то все равно придется переделывать. Но хотя бы не из-за чьей-то вины, а из-за своей собственной. А это кажется уже не столь трагичным. Тем более, что преподаватель дал мне еще неделю на переделку.

Настроение немного поднимается. Складываю ватман вчетверо и убираю в сумку, ведь теперь можно уже не волноваться за его внешний вид. Слушаю перешептывания ребят, которым удалось сдать работы, и улыбаюсь, радуясь за них.