Шрифт:
— Маркус, вы давно должны спать, а не болтать по телефону с кем бы то ни было! Сон — лучшее лекарство!
Он пытается продолжить в том смысле, что лучшее лекарство для него как раз слышать мой голос (кажется, Чэна чем-то напичкали в больнице, иначе откуда вдруг непрекращающиеся попытки флирта? Да и голос какой-то нетрезвый), но я прерываю решительным:
— Спокойной ночи, Маркус! Позвоню вам завтра сама во время обеда!
Раздраженно сгребаю все обратно в сумку и без сил падаю в кресло: второй стресс подряд! Фокусирую взгляд на зеркале напротив: смешная одежда, растрепанные волосы, лихорадочно блестящие глаза в темных кругах усталости, бледное лицо… Мне самой не помешали бы какие-нибудь успокаивающие пилюли!
Или целый стакан виски.
[1] Ямагути Сэйсон
ГЛАВА 20. Подарок на память
Исполняя обещание, звоню жениху номер три строго в свой обеденный перерыв. Сижу на берегу городской речки — бывшей «дерьмотечки», канализационного и мусорного стока, с десяток лет назад очищенного, облагороженного и превращенного в излюбленное место прогулок — и, кидая неторопливым откормленным голубям остатки купленной с уличного лотка лепешки, слушаю длинные гудки. Когда приятный женский голос любезно уведомляет меня, что абонент не отвечает — как будто сама не слышу! — набираю номер снова. И снова. Опять начинаю нервничать из-за этого Чэна Маркуса, что ж такое!..
— Алло! — восклицаю я, когда серия длинных гудков наконец прерывается. — Маркус, как ваши дела? Вы дома? Почему так долго трубку не брали?!
На том конце откашливаются, отзываются хрипловато:
— Даже не знаю, на какой вопрос отвечать первым! Доброе утро, Эбигейл… Или уже день?
— Как ваше состояние? Голова не болит? Не кружится? — Понимаю, что копирую сейчас вечно кудахчущую над нами маму, но просто не могу остановиться.
— У меня все прекрасно, — докладывает Чэн. — Я вообще только-только проснулся, не сразу звонок услышал. И просто ужасно рад, что вы так за меня волнуетесь!
В заспанном хрипловатом голосе — улыбка. Делаю усилие, чтобы прервать пулеметную очередь следующих беспокойных вопросов, говорю размеренно и спокойно:
— Ну и отлично. Вас плоховато слышно, шумы какие-то…
— А! — Чэн повышает голос. — Это, похоже, мой старичок-мобильник последние минуты доживает. Досталось ему… Как вы сами сегодня, Эбигейл?
Удивляюсь:
— А со мной-то что? Не меня же избили!
— Я прямо весь разрываюсь! С одной стороны, очень хочется, чтобы вы и дальше так за меня волновались, с другой — чтобы были спокойны и голова обо мне не болела…
Опять улыбается в телефон, что ты с ним будешь делать!
— Вот я как раз такая — спокойная и собранная! — отрезаю я. — И волнуюсь за вас не больше, чем за любого другого попавшего в беду знакомого! И вообще у меня лекция начинается через пять минут, так что отдыхайте и прекратите мне названивать! — И отключаюсь прежде, чем вспоминаю, что сейчас-то звонила как раз я сама. М-да, как я там только что говорила, «спокойная и собранная»? Стыд-позор! Надо взять себя в руки, а то обычная логика уже отказывает…
Возвращаюсь в университет неспешным прогулочным шагом — на самом деле до начала занятий еще добрый час. Уже прохожу мимо магазина мобильных девайсов, но задумчиво возвращаюсь и некоторое время рассматриваю витрину. Что ж, будем считать это извинением за то, что моя злосчастная судьба задела краешком своего черного крыла и Маркуса Чэна…
Купленный смартфон все той же подсмотренной у Чэна марки: не очень современный, не престижный и не слишком навороченный, большой, но надежный и удобный. Собираюсь отослать его с курьером, и понимаю, что я не то что не помню, но и даже не знаю чэновского адреса. Не раздумывая, набираю Захарию: конечно, тот в курсе, ведь наш секретарь знает всё и вся! С ходу назвав адрес, Лэй интересуется аккуратно:
— Вы собираетесь навестить господина Чэна дома?
Тон Захарии совершенно нейтральный, но чувствуется, что с точки зрения секретаря я собираюсь буквально совершить грехопадение. Поспешно открещиваюсь:
— Нет-нет, конечно, нет, я лишь собиралась кое-что ему переслать…
— Если господину Чэну необходимы лекарства или еще что-то, готов приобрести и обеспечить доставку. Или могу завезти вечером сам.
Чувствую угрызения совести: мало Захарии забот с нашей мамой, так теперь еще и моими проблемами грузится!
Вкупе с чэновскими.
Отказываюсь — совершенно ни к чему, чтобы Лэй знал о покупке мобильника для Маркуса Чэна. Секретарь молча выслушивает мои многословные благодарности и одновременно извинения, комментирует негромко:
— Ну что вы, госпожа Эбигейл, не стоит, вы можете обратиться ко мне с любой просьбой в любое время. Ваша жизнь — моя забота. Доброго вам дня.
…Была бы верующей, ежедневно призывала бы в своих молитвах на голову секретаря благословение Небес. Просто святой, ей-богу!