Мелодия резко обрывается.

— Прекрасная фея Юйлин. — Флейтист легко поднимается и приветствует меня уважительным поклоном.

— Я не знала, что вы придете, господин, и не встретила вас на переднем дворе, я слишком негостеприимна, прошу простить.

— Вы сердитесь.

Могущественные небожители не те, кого можно провоцировать, но, несмотря на опаску, быть сдержанной у меня не получается.

— Считаете, у меня нет повода, господин?

— Я пришел, потому что вчера вы желали узнать столичные новости, прекрасная фея. Я не мог отказать вам в вашем желании. — На его губах появляется легкая улыбка.

— Прошу прощения, господин. Я неверно истолковала ваши намерения. — Я извиняюсь искренне.

Не ожидала, что флейтист отнесется к моим словам настолько серьезно. Неужели он действительно побывал в столице? Или узнал новости через флейту? Не так уж и важно, в любом случае его сила пугает.

— Я рад, что возникшее недопонимание разрешилось, прекрасная фея.

— Позвольте пригласить вас к воде? — Я указываю на беседку. — Или вы предпочтете войти?

Где мне взять чай?!

— Прекрасная фея, не стоит. Мне жаль вас огорчать…

— Что с моим отцом?!

У меня внутри все леденеет, воображение рисует, что случилось непоправимое. С трудом удерживаясь на ногах, я хватаюсь за перила.

Флейтист в мгновение оказывается рядом и поддерживает меня под локоть.

— Юйлин, я не это имел в виду. Простите, я не хотел вас пугать. Ваш отец жив, однако столица охвачена бунтом, ночью мятежники штурмовали дворец, безуспешно.

Я выдыхаю, но что-то в словах флейтиста не дает мне расслабиться. Например, почему флейтист сказал, что мой отец жив, но не сказал, что он здоров? Почему сразу поспешил рассказать про бунт?

Поймав взгляд флейтиста — мелькает совершенно неуместная сейчас мысль, что глаза у него светло-карие, как расплавленное золото, — я настойчиво повторяю:

— Что с моим отцом?

— Ничего серьезного, Юйлин. Он жив, его жизни ничего не угрожает.

— Что. С моим. Отцом?! — Я начинаю терять терпение и напрочь забываю, кто передо мной. Еще чуть-чуть — и я схвачу его за грудки и попытаюсь встряхнуть.

— Юйлин, его ранили стрелой, но ему повезло. Стрела не была отравлена, наконечник рассек министру Тану правую руку выше локтя, а вторая стрела и вовсе лишь чиркнула по щеке, оставив после себя царапину.

— Я… должна увидеть отца.

Краем сознания я понимаю, что говорю глупость, что нет никакого смысла в том, что я вернусь, что это чистый эгоизм.

Но слово уже вырвалось.

— Если таково желание прекрасной феи, — мягко улыбается флейтист.

Он все еще придерживает меня под локоть, и я не падаю, когда ощущения под ногами меняются. Я словно мимо ступеньки промахиваюсь. За долю мгновения окружающая действительность изменилась. Оглядевшись, я узнаю передний двор столичного поместья.

Шаоян… будет меня искать?

И как мне реагировать на мягкую улыбку флейтиста? С одной стороны, он действительно исполнил мое желание, очередное. С другой стороны, я отчетливо вижу, что его добродетельная аура фальшива насквозь.

Чувствую себя птичкой в когтях сытого кота, не убивает, но играет.

— Мне… — начинаю я, толком не зная, что именно хочу сказать.

— Прекрасная фея, пожалуйста, не думайте обо мне и идите к отцу. Я же прогуляюсь по городу, а после вернусь. Я уйду первым. — Мягкий голос обволакивает, ощущение угрозы притупляется, но так и не исчезает до конца.

Почему я готова безоговорочно довериться демону Нижнего мира, но не небожителю?!

Флейтист прощается со мной легким поклоном, отступает на шаг и только после этого разворачивается и уходит, а я продолжаю растерянно стоять, хотя тоже должна была поклониться.

Отправив меня к дяде, отец ошибся…

Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, представляя, как вместе с воздухом уходят и лишние мысли. С пальцев срывается легкий поток ци, и двери под его напором плавно открываются. Я делаю шаг наружу, и первое, что вижу, это вялые цветы, умирающие по обеим сторонам ступеней. Как давно их не поливали? Отец никогда не экономил на слугах, но садовники явно позабыли о своих обязанностях. Куда смотрит управляющий? Почему я никого не вижу? Поместье… словно вымершее.

Первую служанку, с подносом, я встречаю, когда прохожу поворот в сторону кухни. Зрелище странное. Отнести-принести — работа для молоденьких девочек, но уж точно не для пожилой женщины, которая еле ковыляет.

— Момо? — окликаю я служанку.

— А? — Та поднимает голову, растерянно смотрит. — Небеса, неужто глаза не обманывают старуху? Юная госпожа?

— Я вернулась, — киваю я и успеваю подхватить служанку под руку. — Момо, не нужно быть вежливой. Ты столько лет была на стороне отца. Как я могу принять твой поклон?