Я закрываюсь куполом раньше, чем он успевает ударить, и молния, влетев в преграду, рассыпается безобидными искрами.

— Пошли прочь, — спокойно приказываю я и на молнию отвечаю многохвостой энергетической плетью.

Только главарь пытается прикрыться подобием моего купола, но его попытка с треском проваливается. Каждый хвост находит свою цель, раздаются переходящие в вой крики, и двое уцелевших, стоявших дальше всех и вовремя шарахнувшихся, без оглядки припускают прочь. Остальные, в том числе и прихрамывающий главарь, — за ними.

Я позволяю им уйти с некоторым сомнением. Было бы правильно задержать бунтовщиков, тем более я уверена, что они так или иначе связаны с третьим принцем, но… Оглушила бы я их, хорошо. А потом? Куда их девать? Вести в магистрат и надеяться, что они не вырвутся по пути? Ладно если просто разбегутся. А если нападут, а я не смогу защититься? Гораздо важнее, пришлет ли третий принц другой, более подготовленный отряд?

Свист раздается откуда-то сбоку.

Перед лицом возникает стрела, острый пятигранный наконечник уже в сантиметре от глаз.

От неожиданности я оступаюсь и чувствую, как кто-то поддерживает меня со спины. Миг спустя до меня доходит, что стрела никуда не летит. Наконечник хищно поблескивает металлом, топорщится белоснежное оперение, а древко зажато в руке… флейтиста, который и не дал мне упасть.

Я чувствую, как мои глаза широко распахиваются.

— Прекрасная фея, вы могли пострадать. Пожалуйста, будьте осторожнее. — За легким укором мне чудится не ирония, а издевка.

Его объятия становятся крепче. Не дав мне опомниться, флейтист вместе со мной плавно опускается на землю и только после этого отводит от меня стрелу, опускает ее наконечником вниз.

— Юйлин…

— Папа?!

Как давно он пришел и как много видел?!

Флейтист моментально отстраняется и приветствует отца глубоким поклоном, как младший старшего.

— Господин заклинатель…

— Я всего лишь странник, министр Тан. — Флейтист выпрямляется.

— Вы помогли моей дочери, господин заклинатель. Я в долгу перед вами. — Отец тоже складывает руки перед собой.

— Министр Тан, я не смею. Я пришел, чтобы выразить вам свое почтение, однако вижу, что сейчас не лучшее время для этого. Позвольте спросить: кто посмел штурмовать ворота вашей резиденции и направлять оружие на юную госпожу?

— В столице бунт, господин заклинатель. Я сожалею, что вы стали свидетелем столь неприятной картины.

— О чем вы, министр Тан? Беспорядки в городе не ваша вина. Это вина зачинщика, который должен ответить перед справедливым судом. Я убежден, что простые люди не должны страдать из-за алчных амбиций негодяя, не знающего уважения к своему отцу. Я чувствую себя обязанным вмешаться.

— Но…

Флейтист исполняет очередной поклон, почтительный и элегантный. И под перелив невесть откуда заигравшей мелодии — флейты в его руках нет — он исчезает, словно растворяясь в воздухе под затухающий перезвон.

Вот же.

— Дочь, объяснись.

Я пожимаю плечами:

— Что ты хочешь от меня услышать, пап?

— Не притворяйся. Я, по-твоему, слепой, не видел, как он на тебя смотрел?

— Как?

Папа окидывает меня тяжелым взглядом с головы до пят и скрывается в переднем павильоне. Я медлю — пытаюсь понять, что папа подразумевал. Разве флейтист смотрел на меня как-то по-особенному? Не заметила.

Догнав папу, я хочу подхватить его под здоровую руку, чтобы он мог опереться, но он отмахивается и садится за пустой стол. Одышка выдает, чего папе стоило дойти до переднего двора. Лучше бы лежал.

— Где-то здесь лежит доска, Юйлин. Мы с тобой давно не играли. Принесешь?

— Да, папа, — понуро соглашаюсь я. Насколько в иномирной жизни мне не нравились шахматы и шашки, настолько же в этой мне не нравится игра вейци. Отец приглашал для меня учителя, преподававшего первому принцу. Увы, в отличие от принца я оказалась бездарной ученицей.

Зная, что игра для меня мучение, папа все равно настаивает. Неужели он рассердился только из-за того, что флейтист позволил себе коснуться меня? Очевидно, что иначе бы я упала со стены!

Я честно пытаюсь вспомнить уроки, но уже через десяток ходов становится понятно, что папины белые фишки теснят мои черные. Вот был бы у меня телефон с сетью, я бы могла запустить игру на максимальном уровне и повторять ходы искусственного интеллекта, то-то папа бы удивился. В реальности же я проигрываю, а папа требует еще одну партию и еще.

В какой-то момент я смиряюсь с происходящим. Может, я все неправильно понимаю? Может, папе нравится выигрывать, как бы по-детски это ни звучало? Как-то само получается, что я впадаю в легкое медитативное состояние, вслушиваюсь в щелчки фишек.