Злая издевка. Если бы у меня было чуть больше времени, я бы непременно выложила свиток, но времени не было, мне повезло.

Я выхожу во внутренний дворик и сворачиваю к «Сокровищнице искусств», а войдя, замираю. С моего прошлого прихода изменения разительные — сундуки переставлены на стеллажи, но не это главное.

К моим сундукам добавились чужие, и их гораздо больше, чем моих.

Откуда?

Шаоян, больше некому. Дядя предпочитает не добавлять, а забирать… Ладно, сейчас это не имеет никакого значения. Я игнорирую новое имущество и не без труда нахожу ларец, в котором под стопками чистой бумаги, писчими принадлежностями и моими настольными книгами лежит футляр с подаренным принцессой свитком.

При всей моей нелюбви к подарку свиток из футляра я извлекаю бережно и еще бережнее разворачиваю. Миниатюрные, как бисеринки, иероглифы нанесены не на бумагу, а на шелк. Читать немного неудобно, все же свиток создан как произведение искусства, а не учебник.

Я усаживаюсь на ближайший сундук и погружаюсь в чтение. Рассказ безымянного автора увлекает, хотя и похож на сказку. Взмах веера, сокрушающий целую армию? Мелодия, лишающая разума? Сегодня я видела, как птица стала послушной марионеткой.

Пожалуй, самое интересное в свитке — это упоминание о заклинателе-предателе, вставшем на демонический путь, но сохранившем в качестве оружия веер. Только вот факт хоть и занимательный, но для меня бесполезный.

Ни одного имени флейтиста-заклинателя в свитке не упоминается.

Что же, это было ожидаемо…

В любом случае я потратила время не впустую. Как минимум освежила знания. Кстати, сколько я просидела за чтением? Часа два? Больше?

Кажется, много больше.

— Вы наконец-то меня заметили, госпожа? — едко цедит Шаоян. Он стоит, привалившись к дверному косяку, руки скрещены на груди, выражение лица злющее, глаза сощурены и мерцают мягким янтарным светом.

— Как давно ты там стоишь? — тихо спрашиваю я.

— С того момента, как понял, что вы намерены пропустить ужин, госпожа. Я так старался накрыть стол, а вы вновь показываете мне свое пренебрежение.

Так уже вечер?

— Ты меня упрекаешь? — выгибаю я бровь с притворным недоумением.

— Как бы я посмел?

Легко и просто.

Пока я убираю свиток, Шаоян так и продолжает стоять в дверном проеме.

— Что-то не так? — уточняю я, хлопнув крышкой сундука. — Точнее, что именно не так?

Почему мне кажется, что причина его недовольства кроется не во мне?

Шаоян поворачивается в проеме боком, и, чтобы пройти, мне придется либо протискиваться мимо, либо приказать ему подвинуться. Он рассчитывает, что я его прогоню? Вот уж нет. Дверной проем я прохожу тоже боком и мимоходом пытаюсь ущипнуть демона — проверить, такой ли у него стальной пресс, как мне представляется. Пальцы захватывают ткань и соскальзывают. Ущипнуть, как я и думала, не удается.

Зато удается вызвать у Шаояна выражение растерянности и полного непонимания.

— Я убедилась, что ты в хорошей форме, — поясняю я.

— Ты!

— Мм?

— Ха…

Приятно оказаться не той, кого дразнят, а той, кто сам дразнит.

Ужин ждет под открытым небом, в беседке. Доставившие его демоницы, если это были они, уже ушли.

Шаоян догоняет меня, когда я сажусь за стол, и занимает место напротив, подпирает щеку кулаком, и вид у него становится одновременно проказливый и уютно-домашний. Я смотрю в его мерцающие янтарным светом глаза, в отсветах заката очень выразительные, затягивающие. Уж если сравнить его глаза с озерами, то это будут озера кипящей лавы.

— Так ты расскажешь мне, кто этот флейтист?

— Это все, что вас волнует, госпожа? — Шаоян очень естественно своими палочками накладывает мне еды.

— Поскольку ты уходишь от ответа, да, у меня есть повод беспокоиться.

— Я уверен, что вам ничего не угрожает, госпожа. Остальное оставьте мне. Считайте, что это просьба.

И снова увиливает.

Ладно, я не буду настаивать. Я… доверюсь.

Возможно, недовольство Шаояна как раз напрямую связано с флейтистом? Как только я согласилась оставить расспросы, Шаоян заметно повеселел и положил мне в миску очередной вкусный кусочек.

Закат догорает, сгущаются сумерки. С запада легкий ветерок приносит прохладу, и Шаоян набрасывает мне на плечи шелковую накидку. Посуда с остатками ужина растворяется в тенях, а резкий порыв ша-ци приносит белоснежные лепестки сливы, осыпающиеся с неба подобно крупным снежным хлопьям. Шаоян взмахивает рукой, и по периметру деревянного настила сами собой выстраиваются свечи, вспыхивают огоньки.

Я смотрю на своего демона. Что он творит? Снова дразнит?

Свечи и цветы в этом мире создают атмосферу не столько романтики, сколько элегантной утонченности. Созерцать бамбуковый росток или игру рыб в пруду отнюдь не женское занятие.