Больше я не позволю себе небрежности. И мыслей о партнерстве — тоже, потому что нельзя договариваться с тем, чей образ мыслей не понимаешь. Шаоян откровенно нарывается. Но зачем?!

Стихия успокаивается, смерч не причинил мне вреда, разве что платье окончательно убито.

Я медленно выпрямляюсь, краем рукава стираю с губ пыль и так же медленно оборачиваюсь. Шаоян лучится радостью, рот кривится в насмешке, а в глазах горит вызов. Он даже не пытается притвориться, что ему жаль.

Что же, он хотел меня спровоцировать?

Он спровоцировал.

Больше всего меня злит даже не сама выходка со смерчем, а то, что Шаоян на корню рубит мои планы прийти к взаимопониманию и взаимной выгоде. Я не хочу доказывать, что могу быть жесткой и умею наказывать. После перерождения наказание вообще кажется мне очень странной конструкцией. С какой стати, например, за разбитую чашку приговаривать служанку к десятку ударов палками?! Вычесть ущерб из жалованья, а если она по жизни неуклюжая, то уволить. Увы, здесь другие правила.

Я могла бы создать энергетический кнут и обрушить на демона, но… нет.

— Что-то не так, госпожа? — скалится он. — Никто не учил меня убираться.

— Действительно, моя ошибка, но сейчас я ее исправлю.

Никакой физической расправы… почти.

Я отворачиваюсь и выхожу в центр двора. Шаоян догоняет:

— Госпожа?

— Сними вон тот сундук с золотыми пионами, — командую я и, спохватившись, уточняю: — Бережно.

— О?

Шаоян выполняет и вроде бы обходится без новых провокаций, только причины я не улавливаю. Инстинкт самосохранения или действие печати? Возможно, всего лишь любопытство?

Я отпираю сундук. Как только замок щелкает, Шаоян по собственной инициативе поднимает крышку, тут же заглядывает, и выражение его лица меняется. Забавно видеть растерянность демона. Не знаю, какие у него были предположения, но уверена, что он не угадал.

С собой у меня не только сокровища и полезные в хозяйстве вещи, но и библиотека: книги, свитки. Я достаю увесистый трактат «О добродетели почтения к старшему».

— Как твоя госпожа, я обязана позаботиться о твоем воспитании. Я не буду обвинять тебя в том, что ты сделал по неведению, Шаоян, я преподам тебе урок.

— Вы хотите, чтобы я это переписывал?!

Вот и выдал свою осведомленность.

Я притворяюсь, что ничего не заметила.

На его полный негодования возглас я отвечаю безмятежной улыбкой. Какой наивный. Признаться, у меня мелькала мысль приказать именно переписать трактат, но, во-первых, у меня запасы бумаги ограниченны, во-вторых, мне в принципе жалко тратить ее на подобную чепуху. Уж если копировать, то что-то полезное. Например, «Некоторые размышления о первых шагах на пути самосовершенствования», это про азы управления ци.

— Ты умеешь писать?

— Я… — гневно вскидывается Шаоян. Мои подозрения в неграмотности он явно воспринимает как оскорбление. Я вижу, как до него доходит, что он дал мне узнать лишнего.

Могут ли его эмоции быть игрой?

Об этом стоит подумать.

Пока же:

— Это то, что я говорю тебе… выучить наизусть слово в слово. Я слышала, у демонов прекрасная память. Несколько страниц не должны быть для тебя слишком сложными. Приложи все усилия, чтобы выучить к утру. И я не разрешаю ужинать раньше, чем ты зазубришь первую главу. Ах да, во избежание недоразумений. В приоритете защита, уборку же можно отложить до завтра.

Одного я точно добилась — искренности.

Я чувствую, как вместе с гневом закипает ша-ци, а значит, эмоция совершенно точно настоящая. Теперь я смотрю на демона с вызовом. Я хочу пройти по очень тонкой грани — показать власть, но в то же время не провалиться в бессмысленное противостояние.

— Как прикажете, госпожа. — Ответ пугающе ровный. Шаоян очень быстро гасит ярость.

Трудный противник.

А что не трудно? Спорить с дядей?

Я отдаю книгу и сама закрываю крышку сундука. Как-то само собой получается направить ци, и крышка, повинуясь моей воле, опускается сама собой. В моей иномирной жизни трюк назвали бы телекинезом.

Почему мне кажется, что я упускаю что-то важное?

Оставив книгу на крышке сундука, Шаоян возвращается на передний двор. Я провожаю его взглядом, но ни о чем не спрашиваю. Мне почти все равно, что именно он сейчас сделает: продолжит осмотр территории, зачарует проем от чужаков или заглянет в корзину. Внезапно на меня снова наваливается усталость. Я широко зеваю и, не задумываясь, прикрываюсь широким рукавом.

Мне нужен отдых. Не медитация, не восполнение ци, а самый обычный сон.