И так достаточно плохо, что поцелуй и теперь изображение практически голого Томаса заставляли его усомниться в своей ориентации — он не станет довершать это, поддавшись своим желаниям. Вместо этого ему нужно бороться с этими чувствами в себе.

Они не правы. Он просто смущен. Чувства пройдут, если игнорировать достаточно долго.

Устав от внутренней борьбы, он позволили скрипам дома убаюкать себя, который был потревожен землетрясением. Эдди поглубже зарылся в подушки, мягкие простыни ласкали его кожу. До него донесся аромат6 дразнящий, возбуждающий, искушающий.

Такой знакомый и такой запретный: запах Томаса. К кровати приблизилась тень.

Затем его тело обдало прохладным воздухом, когда руки сняли с него простыню и обнажили. Матрас прогнулся, и теплый рот покрыл его грудь нежными поцелуями, пока руки ласкали тело.

При каждом движении они спускались все ниже, пока не достигли пояса его пижамных штанов. Пальцы потянулись к завязкам и развязали узел, затем стянули ткань вниз по бедрам.

Не раздумывая Эдди приподнялся, чтобы помочь ему снять с себя одежду. С тихим шелестом она упала на пол. Руки Томаса опустились на его бедра и раздвинули их, чтобы он мог устроиться поудобнее. Его тело было обнажено.

Томас молча опустил голову к паху Эдди. Он знал, что его наставник там найдет: твердый как скала член. Он жаждал ощутить губы Томаса вокруг него так сильно, как ничто другое в мире.

От предвкушения его пульс участился, и крохотные капельки пота выступили на лбу и шее. Его грудь поднялась, когда похоть, которую он пытался сдержать, вырвалась на поверхность.

Словно Томас этого и ждал, когда, наконец, обхватил губами головку члена Эдди и очень медленно скользнул к основанию. Эдди понял, что его охватывает жар, который грозил поглотить его целиком. Стон сорвался с его губ, пока рот Томаса заглатывал его все глубже и глубже. Он никогда не ощущал подобного наслаждения. Такого интенсивного. Такого горячего.

Руками Томас закинул ноги Эдди себе на плечи. От этого они раздвинулись еще шире, открывая яички. Теплые ладони обхватили его мошонку и мягко сжали, пока голова любовника двигалась вверх-вниз, посасывая его член в размеренном ритме.

Он не мог удержаться, чтобы не толкаться в такт движениям Томаса, трахая его рот так, словно от этого зависела жизнь. Под покровом темноты он позволить себе отдаться прикосновениям любовника, его губам и рту. Просто отдаться удовольствию, которое дарил Томас. Ему не следовало испытывать наслаждение. И все еже он его испытывал.

Дразнящий язык Томаса облизывал его, а рот посасывал с таким идеальным напором. что Эдди не смог подавить желание похвалить его своими стонами и вдохами, которые больше не мог сдержать.

— Да, черт, да! — закричал он.

Член проникал в рот Томаса все глубже, жестче и быстрее. Эдди положил ладони на его затылок, чтобы он не мог отстраниться. Его бедра неистово двигались вверх и вниз. Все это время твердая рука сжимала яйца в том же ритме. Затем Эдди почувствовал, как один палец скользнул вдоль его ягодицы, надавливая на плотное кольцо мышц, охранявших задний проход.

Его будто молния пронзила, посылая волну удовольствия по всему телу.

Когда она достигла его члена, глаза Эдди раскрылись и уставились между ног. Его собственная рука сжимала его член, который стрелял спермой в воздух. Томас исчез, нет не исчез — его там никогда и не было!

Все это было сном. Эротическим сном. Самым горячим из всех, которые он когда-либо помнил. И самым разочаровывающим одновременно.

Он кончил, представляя, как губы Томаса обхватывают его, рука сжимает яйца, а палец погружается в анус. И все это возбуждало его, даже палец, гладящий вход между ягодиц. Особенно это возбудило его. Так сильно, что сразу же кончил.

Расстроенный он сел и стер сперму простыней с рук и живота, а затем бросил ее на пол. С ним что-то не так. Ему не должны сниться эротические сны для геев. Означало ли это, что он становился геем?

Эдди провел дрожащей рукой по волосам. Он должен понять, что с ним не так, чтобы выяснить, как это исправить.

В доме Самсона на Ноб Хил горел свет, когда Эдди вошел в прихожую. Далила закрыл за ним дверь, держа на руках свою дочку Изабель. Малышка проснулась и улыбнулась ему почти беззубой улыбкой. Ни один из ее передних зубов еще не вырос, однако из десен торчали крошечные клыки.

Изабель была больше, ее взгляд казался более осознанным, чем у человеческих детей, словно она понимала больше обычных детей. Будучи гибридом… наполовину вампиром, наполовину человеком… она обладала чертами обоих видов, но не имела ни одного их недостатка. Она могла находиться на солнце, но однажды станет такой же сильной, как обычный вампир.

— Привет, Далила, надеюсь, я не побеспокоил, — поприветствовал он жену Самсона.

— Совсем нет. Проходи. Я уже давно тебя не видела. Как прошла вечеринка в честь Хевена? — она указала ему на гостиную, и он последовал за ней.