— Пустяки, — я мягко отстранился. — Обычные мелкие твари у дороги.

За спиной мамы мелькнула Тася. Она ещё больше вытянулась за эти две недели.

Где та девочка, которая пряталась за портьерами? Теперь в её глазах появилась «взрослая» искорка, которой не было раньше.

— Кирилл! — сестра чуть не подпрыгнула от радости. — Ты обещал объяснить мне основы магии земли. Надеюсь, не забыл?

— Обязательно, — улыбнулся я, но мама уже потащила нас обоих внутрь.

— Сначала обед! Всё остынет!

В прихожей меня ждал Потап — старый слуга, сгорбленный как высохший дуб. Пальцы мужчины дрожали, когда он принимал у меня пиджак, но в глазах всё ещё читались решимость и упрямство.

— Как здоровье? — тихо спросил я, пока мама уводила Тасю в столовую.

— Ничего, барин, — прошептал он, кашлянув в ладонь. — Только не прогоняйте. Без работы я… — он махнул рукой, — скисну.

Я одобрительно сжал его плечо. Работа — это жизнь. Потап был прав: ему нужно дело, даже если это просто развесить чужую одежду.

— Оставайся столько, сколько потребуется, только не перегружай себя. Найдите кого-нибудь, гоняй его по делам. Заодно и обучишь со временем.

Потап кивнул.

— Будет сделано, господин.

Столовая встретила меня запахом борща и хлеба, испечённого по особому рецепту.

На столе — приборы на четверых.

Но старшей сестры не было.

За обедом разговор быстро перешёл к предстоящему дню рождения Таси.

Через месяц ей исполнится шестнадцать.

Выход в свет.

Первый бал.

Начало жизни вне дома.

— Мы не можем праздновать здесь, — твёрдо сказала мама, оглядывая столовую, как будто только сейчас заметила, что дом действительно стал слишком скромным для предстоящего события.

— Мама, — осторожно начал я, стараясь не спровоцировать конфликт, — этот дом… он временный, но сейчас мне некогда заниматься всем этим. А Тасино шестнадцатилетние — не просто очередной день рождения. Это первый выход в свет.

— Я могу попросить сестру, у неё ведь есть особняк в центре Новогородска, — предложила женщина.

Тётя — мамина сестра — была замужем за чиновником среднего ранга. Не на вершине общества. Но и не на его дне. И если она согласится, то будет навязчиво присутствовать при подаче каждого второго блюда, напоминая, что «это её зал», «её посуда», «её повар».

— Если ты считаешь, что это правильно… — я сделал паузу, — … но знай: мы вполне можем позволить себе аренду в хорошем имении. Хоть в губернаторском дворце.

Это был не выпад против мамы. Это был сигнал.

Пестовы не нищие.

Мама нахмурилась. В её глазах мелькнуло сомнение.

— Я подумаю, — пробормотала женщина, но голос звучал неуверенно.

Тася, которая до этого молча ковырялась ложкой в тарелке с супом, вдруг подняла глаза:

— А можно… чтобы был оркестр?

Мы с мамой переглянулись и рассмеялись.

— Конечно, дорогая, — ответила мама, взъерошив девочке волосы. — Даже два, если захочешь.

— А где Варя? — спросил я, доедая последнюю ложку борща.

Мама резко зашуршала юбками, делая вид, что не расслышала.

— Машка, чайник уже закипел? — бросила она через плечо, почти бегом направляясь на кухню.

Только когда её шаги затихли, Тася наклонилась ко мне и прошептала, прикрыв рот ладонью:

— Она опять за своё взялась…

Голос был полон тревоги и какой-то детской обиды.

— На этот раз у неё лямур с имперским гусаром, — девушка скривилась, словно проглотила лимон. — И Варя ведёт себя так, будто они помолвлены. Фу!

Она фыркнула так громко, что даже Потап у двери вздрогнул.

Я невесело усмехнулся. Варя всегда была своенравной, но её выходки могли стать проблемой для рода. Если этот гусар окажется очередным проходимцем, ждущим лишь приданого…

— Надо поговорить с ней, — пробормотал я, глядя в окно, словно сестра могла внезапно появиться там.

Тася закатила глаза:

— Разве послушает? Ты же знаешь, какая она… — девушка изобразила высокомерную позу Варвары, задрав нос к потолку. — «Ты не понимаешь, Кирилл. Он меня любит!»

Чёрт возьми, Тася права.