Шрифт:
Но это была уже не оборона.
Это была агония.
— Новоархангельск пал, — прошептал я.
Тишина.
Даже волны будто замерли, не решаясь нарушить тяжесть этих слов. Я чувствовал, как взгляды товарищей — Сергея, Амата, Мити — впиваются в меня.
— Монстры действуют как хищники, перегрызающие сухожилия перед смертельным укусом, — мои пальцы чертили в воздухе невидимую карту. — Сначала отрезают периферию… — рука резко сжалась в кулак, — затем окружают центральные колонии. И когда падёт «Точка»…
Оглядел товарищей. Их лица были напряжены, глаза не отрывались от меня.
— Перед монстрами откроются ворота в «большую землю», — мой голос дрогнул, — и тогда империя снова окажется под вечными набегами.
Ребята ждали, что я скажу дальше.
Что мы будем делать.
Ждали план.
Но в этот момент перед моими глазами всплыли совсем другие картины.
Мама.
Её рыжие волосы, собранные в строгую причёску, тонкие пальцы, перебирающие страницы книги за вечерним чаем. «Кирилл, не сутулься», — её голос, тёплый, но с той самой ноткой упрямства, которую не переспорить.
Тася.
Её смех, звонкий, как колокольчик, когда я подбрасывал сестру в воздух, а она визжала: «Ещё! Ещё!»
Они должны были уехать.
Летом, как только закончу четвёртый курс, мы собирались переезжать в центральную колонию. На новые земли, купленные под производства и склады.
Безопасное место подальше от внешних миров.
Надеюсь, Потап уговорил маму?
Но если она заупрямилась?
Зная её характер…
Тревога подкралась внезапно, как удар в спину.
Ещё несколько часов назад я был уверен, что Новоархангельск, этот неприступный бастион на скалах, высокие стены, магические барьеры, имперские войска… Всё это должно было защитить их.
А теперь…
Теперь там горело небо.
Перед глазами встал жуткий образ: мать, стоящая на ступенях дома с пистолем в руках. Охрана, построившаяся за её спиной. И Тасенька, не захотевшая отпускать маму одну.
Нет!
Я резко встряхнул головой, словно пытаясь стряхнуть наваждение.
— Они в безопасности, — проговорил вслух больше для себя. — Они уже в «Точке».
Но голос предательски дрогнул.
Потому что я знал, что мама могла остаться. Из упрямства. Из чувства долга. «Пестовы не сдаются».
И если так…
— Кирилл, ты как? — Амат коснулся моего плеча.
— Всё в порядке, — автоматически ответил я.
Но червь сомнения уже пожирал изнутри. Каждый новый взрыв на горизонте становился для него пиром: он грыз, скоблил, выедал пустоты там, где раньше была уверенность в том, что семья в безопасности.
— Нужно поскорее добраться до города, — уверенно сказал я.
Судно замедлило ход, подбираясь к скалистому берегу. Каменные исполины нависали над нами словно развалины забытой крепости. Волны яростно бились о подножье, вздымая клубы белой пены, но в этой узкой расщелине вода плескалась почти мирно.
— Готовы? — спросил я, ощущая, как магия земли отзывается в пальцах.
Сергей молча кивнул, проверяя клинок привычным движением. Амат уже сгустил воду вокруг рук, готовый, в случае необходимости, замораживать. Митя отвязывал рюкзак с драгоценным антимагическим веществом.
— Тогда пошли.
Я прижал ладони к холодной скале. Камень дрогнул, оживая под моим прикосновением, и из стены начали вырастать грубые ступени. Они были неровными, шершавыми, но крепкими.
— Вперёд, — прошептал я, делая первый шаг.
Мы начали подъём.
Но едва Амат покинул судно, перестав контролировать его, яхта сразу же коснулась бортом каменного берега, и раздался зловещий треск.
Деревянный корпус, изъеденный рачками-древоточцами, начал разваливаться на глазах. Каждое касание камня откалывало куски обшивки, некогда прочные доски теперь крошились как сухая кора.
Хруст.
Носовая часть с грохотом отломилась и рухнула в воду, подняв фонтан брызг.
Треск.
Борт разошёлся по швам словно карточный домик.
Грохот.
Мачта, лишившись опоры, с душераздирающим скрежетом рухнула за борт, увлекая за собой остатки палубы.
Через десять секунд от нашей яхты остались лишь жалкие обломки, покачивающиеся на волнах.
Мы наблюдали за этим, стоя на узком каменном уступе.
— По одному! — скомандовал я, первым шагая по новым ступеням, возникавшим передо мной.