— Она же… она же его ненавидела неделю назад!

Я как раз собирался позвать Потапа, чтобы тот отправил кого-нибудь за полицмейстером, но старик появился сам. В руках он держал аккуратный конверт с гербом Кировых.

— Это вам, Кирилл Павлович, — сказал слуга, протягивая письмо. — Принесли минут десять назад. От госпожи Кировой.

Пока мама успокаивала Варю, я разорвал печать и быстро пробежал глазами по строкам:

«Надежда Анатольевна согласна на встречу. Сегодня вечером, в ресторане „Лебединое озеро“. Гувернантка будет сопровождать. Ждём вас в семь. Не опаздывайте».

Сложил письмо и спрятал во внутренний карман. Теперь нужно было решить две задачи: найти Макара и встретиться с Надей.

Уже стоял в дверях с ключами в руке, когда мама резко подняла голову:

— Это был газлайтинг. И, возможно, тут применена магия жизни высоких порядков.

Потап, услышав это, кивнул и пошёл вызывать полицмейстера. Через час в холле сидел грузный мужчина с седыми усами, листая досье.

— По описанию… это Макар Стяжкин, — полицмейстер мрачно покачал головой. — Из банды «золотые женихи». Специализируются на аристократках. За последний год три невесты найдены мёртвыми после переоформления наследства.

Варя, сидевшая в углу с одеялом на плечах, вдруг вздрогнула.

— Он… Макар говорил, что мы поедем в его поместье…

Мама побледнела. Я сказал с порога:

— Я найду его.

— Кирилл! — Тася бросилась ко мне. — Ты же не знаешь, где искать!

Повернулся, встречаясь взглядом с Романовым, который как раз подходил к крыльцу.

Как он узнал?

Чёрт его знает. Митя всегда появляется вовремя.

— Зато знает он.

Друг, услышав эти слова, лишь поднял бровь.

— Так кого мы ищем?

— Не прикидывайся, что ты не в курсе, — сказал я, садясь за руль.

Завёл двигатель, и автомобиль рванул вперёд. Романов, сидящий рядом, уже начал листать свой драгоценный блокнот, испещрённый странными пометками.

— Куда едем? — спросил я, резко поворачивая на центральную улицу.

— В мастеровой район, — ответил Митя, не отрывая глаз от записей. — Там есть пара мест, где подобные «джентльмены» любят прятаться.

— Есть шанс, что мы их найдём?

Романов усмехнулся.

— Шанс есть всегда. Эти люди не дураки, они не станут уходить на «большую землю». Слишком много глаз у телепортов. Если и скроются, то в другой колонии, но мои люди уже проверяют все возможные пути.

Кивнул, чувствуя, как начинает копиться злость.

Через полчаса мы стояли у входа в один из подозрительных трактиров. Митя исчез на десять минут, переговорив с какими-то людьми в тени, и вернулся с мрачным выражением лица.

— Пока ничего. Но есть ещё пара мест.

Мы быстро проехали по ним.

А потом направились в ресторан «Лебединое озеро», где у меня было назначено свидание с Надей. Ирония судьбы: вместо романтического ужина я пришёл сюда с Митей, чтобы планировать месть.

Пока я не стал патриархом и всё личное не стало второстепенным, нужно поговорить с девушкой. Между мной и Надей было слишком много «не до конца сказанного» и пора поставить все точки над «ё».

Мы с другом сидели за столиком в углу, обсуждая следующие шаги, когда я заметил, как к заведению подъехала карета с гербом Кировых. Сердце на секунду замерло.

Надя вышла, поправляя складки своего элегантного платья нежно-голубого цвета. Её гувернантка, строгая дама в тёмном, шла следом.

Девушка выглядела потрясающе. Заходящее солнце играло в её тёмных кудрях, а лицо светилось в предвкушении встречи.

Она ещё не заметила меня, когда к Мите подбежал мальчишка-посыльный, запыхавшийся, весь красный и мокрый от долгого бега.

— Господин Жданов! Нашли! Они на складах у телепорта в колонию «Павловск», скорее всего, планируют скрыться в ближайшее время.

Митя резко повернулся ко мне.

— Кирилл, надо спешить.

Я замер.

Надя уже поднималась по ступеням ресторана. Её взгляд случайно встретился с моим. Она улыбнулась, но тут же нахмурилась, увидев моё выражение лица.

— Кирилл?

Сердце бешено заколотилось, но дела семьи и честь рода были прежде всего.

Я не мог позволить себе быть просто человеком. Я был Пестовым.

— Надя, прости, но у меня дела, — коротко бросил я, вставая.

— Что случилось? — голос был твёрдым как у капитана корабля.