— Да полно вам, мальчики, — мама улыбнулась, жестом приглашая их к столу. — Машка, обслужи ребят поживее. И принеси горшок липового мёда.

— Мама, а ты Мотьку не видела?

Она покачала головой, поправляя серебряную цепочку на шее.

— Как ты тогда с ним уехал, больше двух месяцев назад, так, считай, больше ничего и не слышала о зверьке. Но не переживай, я думаю, с ним всё будет хорошо.

Мне тоже хотелось в это верить, но в груди всё равно шевельнулось беспокойство. Этот маленький скрежезуб, несмотря на размеры, мог дать отпор даже монстру, но…

Я мысленно представил его крохотную мордочку с хитрющими глазками-бусинками и невольно улыбнулся. Он точно выжил и наверняка где-то шкодит. Возможно, уже основал свою империю среди крыс в канализации какой-нибудь колонии.

После завтрака, когда круассаны сменились второй чашкой кофе, а Амат увлечённо обсудил с Сергеем тактику ведения водных атак по площади, мы наконец вышли на крыльцо. Утреннее солнце превращало капли росы на капоте автомобиля в сверкающие бриллианты.

— Кирилл Павлович, — Потап, опираясь на резную трость, подошёл ко мне и протянул ключи. Его жилистые пальцы дрожали. — Я лично проследил, чтобы заправили бак до краёв, и проверил уровень магической энергии. С машиной всё в порядке.

— Спасибо, Потап, — я бережно принял ключи. — И передай повару Григорию, что его круассаны — это просто волшебство.

Старик кивнул.

Друзья тем временем рассаживались. Сергей устроился на переднем сиденье, бережно положив между нами свой клинок в ножнах. Амат и Митя заняли задние места, споря о чём-то с активной жестикуляцией.

— Поехали, — сказал я, вставляя ключ в зажигание. Двигатель ожил с приятным рокотом, и мы тронулись в путь.

Дорога до Новгородска заняла около часа. Ровное шоссе с аккуратно высаженными по обочинам серебристыми ивами убедительно доказывало, что дорожный департамент в колониях работал как часы. Каждые десять километров стояли столбы с выгравированными гербами и расстоянием до столицы колоний.

Город встретил нас шумом улиц. Новогородск жил своей привычной жизнью, несмотря на недавние события, произошедшие на одной из окраин внешнего кольца колоний.

Казалось, для города эти страхи остались где-то за пределами его благоухающих аллей и благополучных кварталов.

Я свернул на центральную улицу, ориентируясь по описанию Потапа: «жёлтое здание с колоннами напротив кондитерской Лазарева».

Ну кто бы сомневался, что он запомнит именно кондитерскую?

Я нашёл его: это было двухэтажное здание в стиле неоклассицизма с высокими окнами и бронзовой табличкой: «Временная администрация Императорской Морской Академии».

Внутри царила деловая суета. Секретарь, молодой мужчина в строгом костюме, поднял голову при нашем появлении:

— Кирилл Пестов, Сергей Качалов, Амат Жимин и… — я невольно улыбнулся, представляя ему четвёртого вошедшего, который уже успел заинтересоваться стендом с объявлениями, — Митя Жданов. Мы прибыли отметиться, что живы, и получить дальнейшие инструкции.

Секретарь с профессиональной лёгкостью достал с полки увесистый журнал в кожаном переплёте. Он быстро пролистал страницы, пробегая глазами по спискам, и вдруг его лицо озарилось искренней улыбкой.

— А, да, мы вас ждали! — его голос неожиданно оказался тёплым и бархатистым. — Рад видеть живыми и невредимыми.

Сергей, привычно оперевшись локтём на стойку, отвлёк секретаря. Я заметил, как тот чуть поморщился, видя, как грязный мундир студента трётся о полированное дерево.

— Потерь среди учащихся много? — спросил Качалов.

— Слава четырём и ректору, потерь среди учащихся нет. Эвакуация прошла образцово. Старшекурсники создали магический барьер, пока младшие курсы организованно уходили в город.

— А где сейчас Анатолий Степанович? — поинтересовался я, видя, как Митя незаметно изучает какие-то бумаги на столе секретаря.

— В главной колониальной администрации, решает вопрос с новым зданием, — он сделал пометку в журнале. — Каникулы продлятся до октября. Пока не будет решён вопрос с помещением…

Я кивнул и достал из внутреннего кармана аккуратно сложенный лист — заявление об уходе, которое написал ночью.

Секретарь принял документ, и его брови поползли вверх.

— Уверены? — он посмотрел на меня через круглые очки. — После ваших успехов на последних экзаменах… И учитывая обстоятельства…

— Уверен, — мой голос прозвучал твёрже, чем я ожидал.

Секретарь вздохнул, достал из ящика печать с гербом академии и с лёгким стуком поставил её на документ. Звук показался мне неожиданно громким в шумном холле.

— Жаль терять такого курсанта, — он аккуратно положил заявление в папку из синего картона. — Удачи вам, Кирилл Павлович.

Мы вышли из здания, и я глубоко вдохнул свежий воздух. Это был первый вздох в новой жизни — свободной от академических обязательств, но полной других, куда более серьёзных обязанностей. Солнечный свет слепил глаза после полумрака канцелярии, и я на мгновение зажмурился, чувствуя, как тёплые лучи прогревают лицо.