— Расскажи еще раз о флейбере.

— Флейбер дан нам делать лучше, лучшая работа — лучше холостит Орм. Флейбер сносился, нужен новый. Ты дашь флейбера, мы работаем лучше.

— Ранее ты сказал, флейбера вам дал «хозяин». Ты имел в виду Маклиша, начальника с рыжими волосами?

Вестник долго думал, двигая челюстью, словно пережевывал каждое слово с десяток раз.

— Он и другой.

— Что за другой?

— Другой, кто приносил нам больше флейберов говорить Орму холостить хозяина.

— Кто этот другой? — повторил Измаил с растущим в голосе нетерпением.

— Он говорит о Хоффмане, — сказал надтреснутый голос с другого конца деревянной комнаты. Измаил уже совершенно позабыл о спящем Вирте. Поднялся и подошел к койке. Выглядел Вирт ужасно, но был в здравом уме. Повязки на глазах снова почернели, а остальные раны продолжали сочиться и гноиться. От него разило смертью и разложением. Измаил глубоко затянулся сигарой.

— Мы ждем, когда разогреют котел, это уже скоро.

Вирт попытался привстать, но сил не хватило. Измаил принес еще одно одеяло, свернул в комок и подложил ему под шею и плечо, приподнимая на койке повыше.

— Сколько выжило?

— Кого?

— Наших.

— Только ты и я, все остальные мертвы.

— Черт, — сказал Вирт. — А эти сволочи?

— Больше сотни.

— Значит, цель достигнута, бвана.

— Рад видеть, что ты сохранил чувство юмора, сержант Вирт.

— Больше ничего я и не сохранил, и думаю, оно мне еще чертовски пригодится, если доживу.

Измаил видел, что Вирту больно и каждое слово стоит ему дорогого.

— Я принесу еще морфина, — сказал он. — Скоро вернусь. Ты не против остаться с нашим приятелем?

— Какой у меня выбор. Хотя бы не придется видеть долбаного скота. Не принесешь чего-нибудь запить морфин?

— У койки стоит вода.

— Да я о джине.

Измаил согласился, улыбнулся и вышел.

— Эй, клоун, зачем вы подстроили для нас западню?

Вестник ничего не ответил, не обращая внимания на раненого.

— Зачем покрасили гуано не ту тропинку?

Ни слова.

— Уж лучше ответь, а то не дождешься никакого флейбера.

После долгой паузы вестник снова заговорил.

— Не я, другой. Одинокий он.

— Говоришь, там с нами была еще какая-то мразь?

Вестник кивнул и пожал плечами. Вирт услышал это через повязки.

Прошло несколько минут, затем Вирт спросил:

— Расскажи об Орме — это он убил Маклиша?

— Мы делаем Орма холостить. Другой хотел холостить хозяина. Мы дали и ушли.

— Другой — то бишь Хоффман?

— Тот, кто принес последнего флейбера. Мы взяли и пошли.

Вирт извернулся в кровати и всхлипнул, закусывая губу перед тем, как снова заговорить.

— Так этот старый козел расправился с Маклишем! — прохрипел он. — Что ж это за Орм такой и как он холостит?

— Мы вместе выжимаем Орма, Орм — голодный червь, выедает человека, выхолащивает. Ничего не остается внутри.

— Орм сейчас здесь?

— Орм всегда рядом, когда мы хотим.

— Это он помогал вам так долго выжить в Ворре?

— Флейбер и Орм берегут. Много еды.

— И какого хрена вы там жрали?

— Деревья и я.

Вирт проклокотал в смехе, который стоил боли.

— Жрали гребаные деревья?

— С собой.

Вирт сдвинулся, наклонив мумифицированную голову в направлении голоса.

— С собой?

— С каждым, — сказал вестник.

— Длинная свинья, [11] — хохотнул Вирт, соскальзывая обратно в боль и веселье. — Вы, черт возьми, жрали друг друга.

Вестник воодушевленно закивал, изображая Вирту чавканье.

— Господи, — сказал тот. Затем перед тем, как его оборвала боль, спросил: — Так где последний флейбер?

Вестник странно посмотрел на Вирта.

— Вы все сговнили его оружием.

— Чего?

— Мы показали старого сношенного флейбера, и вы сговнили его оружием.

Вирт уже хотел снова прикрикнуть, когда вдруг понял, о чем говорит этот болван.

— Господи, то бишь флейбер — тот дохлый гниющий младенец, которого вы таскали?

— Флейбер, — ответил вестник.

— Твою мать, хочешь сказать, что Маклиш и старый козел-доктор платили вам мертвыми младенцами?