— Мне сообщили о проблеме. — признался Пантелеймон. — Вот и прибежал. Хотя там наверху… Эх! — он раздосадованно махнул рукой.

— Пойдем тогда. — предложил я. — Не будем терять время. — и первым зашел внутрь.

В период моего отсутствия обстановка в помещении изменилась разительно. Как минимум оно приобрело преимущественно красный оттенок. Будто баллон с краской взорвался, а последствия пытались затереть тряпками. Частично получилось. И теперь те влажной горной грядой лежали на полу, не пуская алое море на последний чистый участок камеры.

Действующие лица тоже сменились. Воины Усатика ушли, а их место занял перебинтованный и крайне злой маг. Терех, насколько я помнил. Тот стоял, упершись руками в колени и тяжело дышал, словно только что пробежал марафон. Его бинты густо покрывала кровь, причем, судя по всему, отнюдь не своя.

Кисточка отсутствовал. Хвост с мрачным выражением лица следил, как Пустомерка доедает человеческий труп. А Леуштилат, склонив голову и сложив ладони лодочкой, отчаянно молился над телом только что почившего изменщика. В воздухе же шла борьба серебра и золота за готовящуюся отойти в мир иной душу.

Недолго думая, я сформировал из Межмировой Энергии сеть и, накинув ее на мерцающее облачко, присоединился к противостоянию.

Хотел бы я сказать, что с легкостью со всем справился и закуклил очередного светляка, вот только, к сожалению, это было не так. Мне показалось, что я пытаюсь в одиночку поднять рояль на лишившуюся лифта высотку. Ну или как минимум отобрать у чинуши мигалку. Душа рвалась ввысь и, несмотря мои с Леушем усилия вкупе с видоизмененной на ходу сетью, упорхнула, оставив нас с носом.

— Нарушенная клятва Омиша? — догадался я.

— Они, похоже, все ее дали, гады! — устало прорычал Терех. — Ублюдки! Ни слова из них не вытянул.

— А он старался! — нехотя подтвердил Хвост. — Кисточка даже не выдержал. А мне, вот, Тумбочку кормить нужно. Раз уж подвернулась такая возможность. Не все же ей травку щипать.

— Ничего. — хлопнул в ладоши Леуштилат. — В следующий раз обязательно справимся! Я верю, Сатвелеон заберет их души в свое царство света. Леон, у нас с тобой почти получилось ведь!

Прости, дружище, но если у нас что и получится, то душу я заберу себе, а Сатвелеон твой пусть довольствуется дулей с маслом. Как и Омиш.

— Так вот в чем дело… — произнес Пантелеймон, шумно выпустив через ноздри воздух. — Они не могут ничего рассказать. Даже если захотят. Теперь ясно почему ты хотел, чтобы я тебя убил. — он повернулся лицом к Шустрому. — И стоило оно того?

— Плата за богатство… — разбитыми губами прошамкал предатель.

Собственно, в живых к этому моменту оставался он сам и еще один негодяй. Тела обоих покрывали страшные раны, местами торчали оголенные кости, а кое-где плоть явно прижигали, превратив ее в черные угли. Сломанные пальцы, вырванные зубы, уничтоженные гениталии — Терех явно не скупился в средствах, вымещая всю злобу за причиненные ему страдания. Видимо ему тоже нанесли какой-то непоправимый вред, что лишь распалило его жажду мести.

Плохо, оказывается, быть воином, прошедшим при становлении Осознавшим три стадии усиления тела. Даже умереть так просто не выходит.

Я осмотрел сваленные в углу трупы и, умением Некроманта выбрав самые перспективные, спрятал их в Теневом могильнике. Потом пойдут на создание гулей. Полученные же во время пыток повреждения меня не смущали — все равно структуру тела переделывать, заодно и подлатаю.

— Эй, стой! — попытался остановить меня Пантелеймон, глядя как исчезают мертвецы.

— Ты хотел похоронить их с почестями? — удивленно вздернул я одну бровь. — Или подарить Даме Трех Ка?

— Да. То есть нет. — несколько смутился замглавы, а затем бросил взгляд на Тереха.

— Да говори уже. — мрачно буркнул тот. — Кому надо, тот в курсе.

— Что ж. — Пантелеймон вздохнул. — Не так давно Его Светлость Влатислав издал указ. Согласно ему все преступники должны отправлять в замок для суда. Даже убитые при задержании. Как бы глупо это ни звучало. А самые отпетые доставались главе. Ей нужно… Для умения…

— Дай угадаю. — усмехнулся я, начиная прозревать. — Больше их никто не видел.

— Зато как спокойно стало в городе! — с неожиданным воодушевлением выпалил Усатик. — Женщины не боятся по вечерам выходить из дома, дети спокойно носятся по всему Куполу, можно забыть на скамейке кошелек, а через полдня вернуться и найти его на том же месте. Триомаж расцвел!

— У нас дома тоже дети спокойно бегали по всему Куполу. — с какой-то непонятной и несвойственной ему интонацией проговорил Леуш. — И для этого не нужно казнить каждого, кто криво посмотрел на жену соседа. Надо лишь чтобы все любили друг друга и были готовы прощать мелкие провинности. Так учит Сатвелеон.