Лера приходит с бутылкой просекко и очередной Барби с аксессуарами. Я уже не раз объясняла друзьям и знакомым, что Ами не увлекается куклами, но, похоже, эту привычную ассоциацию искоренить невозможно.

Дочь вежливо благодарит Леру за подарок и уносится в дополнительную игровую, оборудованную на первом этаже дома.

Однажды Влад сболтнул, что эта комната предназначена для второго ребёнка, но, учитывая моё твёрдое «ни за что и никогда», его намёки так и остаются намёками.

Я ставлю тарелки с закусками перед телевизором в гостиной. Захватив два бокала на тонкой ножке, откупориваю бутылку и включаю фоном развлекательное телешоу — так, чтобы Ами не расслышала ни одного слова из нашего разговора по душам.

Мне нужно исповедаться.

Мне важно рассказать кому-то о том, что происходит в моей спокойной, устоявшейся жизни.

Такое ощущение, будто твёрдую почву под ногами разрушает едва ощутимое землетрясение. Самое страшное, что я не могу им управлять. Единственное, что остается — закрыть глаза и молиться, чтобы оно не переросло в 12-балльное.

— Скажи, что у Сабины хотя бы кривые зубы, — просит Лерка, сложив ноги на светлый кожаный пуф. — Или редкие волосы? Или целлюлит?

Единственный человек, который в курсе того, что происходило в моей жизни шесть лет назад, — лучшая подруга. Я достаточно уверена в ней, чтобы не бояться, что она кому-то расскажет. Надеюсь, Лера думает обо мне примерно так же.

— Нет, нет и нет, — улыбаюсь, потягивая просекко.

Мой максимум на сегодня — полбокала. Потому что я понятия не имею, когда вернётся Влад, хотя обещал пораньше, чтобы настроить Ами телескоп.

— Сабина красивая, чуть выше меня ростом, с отличной фигурой, — продолжаю перечислять то, что действительно думаю. — Она милая, добрая, чуткая.

— Мне кажется, Аслан вспоминает тебя, и ему с ней немного скучно.

— Даже если захочешь — не придерёшься. Она не зануда. Уверена, им действительно хорошо вместе. Наверное, стоит просто порадоваться за будущих молодоженов.

Хотя это сложно.

Настолько сложно, что в груди растекается яд, когда я представляю, насколько им «хорошо вместе». В быту, в постели, на отдыхе, в обществе.

Когда-то давно Аслан был готов ради меня если не на всё, то на многое. Мой первый во всем, как и я для него…

Я была уверена, что так будет всегда. Что это незыблемо. Он, его взгляды, тело. Терпеливость, покладистость. Желание помогать, выслушивать, поддерживать и радовать.

Эгоистка во мне закипает от странной неудовлетворенности, несмотря на то, что Влад тоже делает немало.

— Я не удивлюсь, если вы раззнакомитесь настолько, что вас пригласят на свадьбу. Причём целым составом.

Лерка прыскает от смеха, очевидно представляя эту картину. Она оставляет мелкие брызги вина на шёлковой блузе, и тогда смеюсь уже я.

— Вообще-то я рассчитывала на твою поддержку, а не на то, что ты будешь стебаться надо мной.

— Извини, но я слабо представляю, как именно вы будете дружить семьями. Это нонсенс. Ты же понимаешь, чем это чревато?

— Понимаю, поэтому не допущу более тесного контакта. Рабочий — вполне.

От одной только мысли, что Тахаевы ворвутся в нашу жизнь, меня пробирает мороз по коже.

В последний разговор я назвала наши отношения с Асланом интрижкой, подтвердив тем самым, что для меня это ничего не значило. Он сказал, что та интрижка совсем не стоит внимания.

Казалось бы, мы квиты. Но есть одно «но». Значительное «но».

Я соврала, как и в свои восемнадцать.

В тот момент я была морально нестабильна, чтобы идти против Ами, которая сидела у меня в животе.

Это было бы нечестно по отношению ко всем.

Это было заслужено по отношению ко мне. Но никто и никогда не имел права осуждать меня за это.

Лерка уезжает на такси после девяти. Я убираю посуду в мойку, предупреждаю Амелию, чтобы убрала игрушки, и звоню Владу.

Пятилетие дочери мы отметили в прошлом месяце. Подарков было столько, что глаза разбегались — и до сих пор стоит нераспакованный презент от Гончарова-старшего в виде телескопа.

— Ты скоро вернёшься? — спрашиваю мужа, когда он снимает трубку.

Судя по шуму и музыке на заднем фоне — вряд ли.

Люди неидеальны. Даже у самых близких есть недостатки, с которыми мы либо миримся, либо нет. У Влада это инфантилизм и несвоевременное выполнение обещаний. Я подстраиваюсь, потому что сама далека от совершенства. Боюсь, моих минусов куда больше, чем его.

Но мы стараемся.

Когда я только взяла фамилию Гончарова, ситуация обстояла куда хуже. Николай Иванович решил, что мы с мужем обязаны помочь друг другу стать лучше, мудрее и взрослее. Впрочем, так и произошло. Владу чуть не впаяли срок за махинации, а я была восемнадцатилетней глупышкой, которая залетела по неопытности. Думаю, мы оба получили уроки, которые вряд ли бы усвоили по-другому.