Шрифт:
Когда ткань соскальзывает с лодыжек, я крепко сжимаю колени — пытаясь минимально удержать границы. Чтобы не потерять себя в нём окончательно...
Справившись с заданием на ура, мой аноним убирает руки с подлокотников, проводит ими по моим голым бёдрам и продолжает сидеть у моих ног, выворачивая наизнанку душу одним только взглядом.
— Выбери действие. Хоть раз, — просит с заминкой.
Я обхватываю его колючие щёки. Судя по всему, Лекс редко бреется, позволяя себе роскошь быть чуть диким. Таких волосатых мужчин мне ещё не доводилось встречать, и этот контраст между тем, к чему я привыкла, и тем, к чему только привыкаю — заводит пугающе сильно.
— Действие, — беззвучно повторяю.
Это срабатывает как спусковой крючок — и весь фокус сужается до одной-единственной цели.
— Раздвинь ноги, Оливка.
Я закрываю глаза, чувствуя дыхание на внутренней стороне бедра. Ещё я чувствую, как он приближается, и это подготавливает меня к тому, к чему невозможно подготовиться!
Тело вибрирует, когда тёплый язык касается меня неожиданно нежно и легко. Как проверка или пробный жест.
Я замираю — и только тогда он углубляется точными движениями. Чертовски выверенными движениями, прогуливаясь ртом сверху вниз...
Пот струится по спине крупными каплями. Достаточно того, что щетина обжигает меня по краям, резонируя с влажностью и скольжением между половых губ, — и внутри всё взрывается, будто кто-то нажал на кнопку запуска ядерной реакции. Я кончаю так резко, что не успеваю ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Мои бёдра подкидывает, в ушах раздаётся гул, который провоцируют стоны. Стоны, не похожие на мои — но точно принадлежащие мне.
Я не знаю, сколько оргазмов мой аноним подарил своим прошлым женщинам, но мне хочется верить, что мой — тот, который ему хотелось увидеть больше всего на свете.
Открыв глаза, я смотрю на Лекса сквозь пелену.
Слышится вжик молнии, цокот пряжки ремня. Он приспускает боксёры и тянет меня за талию, сдвигая на самый край липкого кресла. Наполненность, давление и горячая твёрдость — именно то, что нужно после сотрясающей разрядки, чтобы пустить по венам новую вспышку удовольствия.
Мои пальцы царапают светлый затылок, мужские ладони вдавливаются в мою кожу. Наш поцелуй получается не слишком деликатным и скромным — как и всё остальное, что происходит потом.
Толчки — торопливые, жесткие, глубокие. Вкус моей смазки во рту, удар зубами, ножки кресла, ходящие ходуном — всё это в совокупности заставляет меня распадаться на части, словно тело не выдерживает накала между наслаждением и перезагрузкой.
Если мне казалось, что позорно быстро кончила я, то Лекс тоже не слишком отстаёт. Его потемневший взгляд цепляется за мой, движения теряют ритм. Он выходит в последний момент, с коротким сдавленным выдохом, сжимает член в кулаке — и обильно покрывает тёплыми, густыми каплями мой живот.
23.
***
Меня будит тихая вибрация телефона, но сил, чтобы открыть глаза и разобраться, чей это звонок, попросту нет. Я не помню, в котором часу мы уснули, но по ощущениям — совсем недавно.
Лекс тянет руку через меня, согревая дыханием висок, из-за чего по предплечьям рассыпаются мурашки. Он снимает трубку почти сразу, поэтому я отчётливо слышу мужской голос в динамике, полный возмущения:
— Сань, скажи, пожалуйста, ты охуел?
Лёжа неподвижно, отвернувшись к зашторенному окну, я цепенею. Мне не нужно поворачиваться, чтобы понять — я только что случайно услышала имя своего анонима. Хотя не хотела. Не просила.
Он — Саня. Саша. Александр.
Человек, с которым я переспала бесчисленное количество раз — и даже не знала, как его зовут.
Голова медленно проясняется, будто кто-то сорвал с неё вуаль. Имя развенчивает магию. Стирает ту невидимую грань, за которой было легче — не вникать, не строить догадки, не цепляться.
Не могу сказать, что я ни разу не представляла, кто такой Лекс в обычной жизни. Но раньше мне почему-то казалось, что этот псевдоним — перевод с латыни, означающий «закон». Мне не приходило на ум, что это может быть просто сокращение. От Алексея или Александра. От самого обычного, самого земного имени.
— Я же сказал, что приеду ближе к обеду, — сонно отвечает... Саша, вставая с кровати.
— А сейчас что?
После секундной заминки слышится резкий выдох:
— Сука-а... Я скоро буду, Паш. Попроси клиента задержаться.
Как только закрывается дверь, ведущая в ванную комнату, я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок.
Тело тяжёлое и разнеженное, уставшее от удовольствия. В голове — ни единой связной мысли, только плотно засевшие воспоминания последних суток, и каждое из них надёжно запечаталось в памяти.