Боец с морковками сел на табуретку, посмотрел на девчушку. Улыбнулся. Одну морковку положил на стол, достал нож. Дети заворожённо смотрели на него. Он опять усмехнулся. Морковки были чистые, наверное, он помыл их.

— Гляди, красавица. — Сказал он девочке. — Чик попка, — срезал нижнюю часть плода, — чик головка, — срезал ботву, — на морковку. — Протянул морковь ребёнку. Она взяла её. Бабка побледнела ещё больше. Мы же все трое мило улыбались детям. В дом зашёл снайпер.

— Стив, а куда девчонка пошла?

— Баню топить, а что?

— Ничего. Баня, это хорошо.

— Чердак проверь.

— Уже. Место там себе обозначил. Хороший обзор и сектор стрельбы.

Я ему кивнул. Посмотрел на бабулю.

— Уважаемая, как Вас зовут?

— Степанида я.

— А по батюшке?

— Никаноровна.

— Отлично. Степанида Никаноровна, дети пусть в горницу идут, а вы на стол собирайте. Не хорошо гостей голодом держать. Покажите, насколько Вы хлебосольны.

Женщина увела детей в горницу. Девочка грызла морковку. Я встал и вышел из дома. Из трубы бани шёл дым. Молодец коза. Зашёл в баню. Алёнка сидела в предбаннике. Оглянулась на меня. В глазах ненависть. Встала, выпрямившись. Подошёл к ней вплотную. Демонстративно разглядывал её личико. Некоторое время молчали.

— Что ты так на меня смотришь? — Не выдержала она первая.

— А что нельзя смотреть? — Алёна промолчала. — Вода то есть?

— Есть.

— Молодец. Подкинь ещё дров и пошли в избу. Поможешь матери на стол накрыть.

Ненависть, буквально, захлестнула меня из её глаз. Но промолчала. Подкинула дров, забив топку ими. Потом в моём сопровождении пошла в дом. Пока шли, смотрел на неё. Спина прямая. Молодчина. Зад хороший, штанами обтянут. Просто слюни бегут. Ноги прямые стройные. Бедра идеальные, узкая талия. Хороша девка. У меня чуть зубы крошиться не начали от желания.

Стол Алёна с матерью накрыли хороший. Картошка варёная в чугунке, зелень, курица варёная, сало, хлеб свежеиспеченный, яйца вареные в крутую. Соленые огурчики, помидоры. Степанида, немного подумав, принесла откуда-то трёхлитровую бутыль самогона. Поставила на стол. Я усмехнулся. Да, дамы, по шаблону думаем. Типа пришли молодчики, хлеба, яйко, курка потребовали, значит и самогон нужен. Двое бойцов, кто сидел со мной за столом, остальные двое блюли территорию, тоже, как и я усмехнулись. Я, глядя на мамашу, покачал головой и зацокал языком.

— Степанида Никаноровна, разве мы просили самогон? Мы на работе спиртное не употребляем. Дисциплина у нас. Мы боевое подразделение, а не банда вахлаков.

— Что, не будете разве? — Маманя смотрела на нас удивлённо. Я покачал отрицательно головой.

— Не будем. Ну если только вы с Алёнкой хотите, то ради бога. Мы не против.

Степанида разочарованно убрала бутыль.

— Алён, ты лучше чаю нам налей. — Попросил я девушку. — И пожалуйста не плюй нам в стаканы. — Парни заржали. Алёна уже не знала куда девать свою злость. — Алёнушка, проще будь, душа моя. А то тебя сейчас точно на миллион кусочков разорвет от эмоций. — Парни продолжали смеяться.

Я ещё два раза ходил подбрасывал дрова в печку. Температура повышалась. Наконец решил, что достаточно. Стоял в бане и вдыхал банный дух. Класс.

Сходил на опушку и наломал пихтовых веток. Так же в бане на чердаке взял пару сухих берёзовых веников. Попарюсь от души. А то ведь я так и бегал грязный.

Вернулся в дом. Там трапезничали оставшиеся два бойца. Остальные наблюдали за окрестностями. Парни службу знали туго. И прекрасно понимали, что расслабляться смерти подобно.

— Степанида Никаноровна. — Обратился я к мамане. — Дайте пожалуйста два больших полотенца и одну простынь.

Она на меня внимательно смотрела, потом молча ушла в смежную комнату. Вскоре вернулась. Подала мне сложенные два махровых полотенца и простынь. Поблагодарил её. Потом глянул на Алёнку. Хищно усмехнулся. Она подобралась.

— Ну что, душа моя, пойдём, попаришь меня.

Парни, сидевшие за столом, заинтересованно посмотрели на Алёну.

— Христом богом прошу, не трогай дочь. — Степанида подошла ко мне. Я посмотрел ей в глаза.

— Христом богом просить раньше надо было и не меня, а мужа своего. Он влез в очень грязную игру. И всю семью свою туда втащил. Так что давайте не будем бога вспоминать всуе. И я пока вежливо прошу. Алёна, я долго ждать буду?

— Мама, не надо. Не проси. Ты же видишь, это бесполезно. Зверь тот ещё.

Я, усмехнувшись, кивнул девушке в знак согласия. Да, я та ещё зверюга. Так что не надо меня расстраивать.

— Я сейчас. — Сказала она и вышла из комнаты. Через полминуты вернулась. В руках несла какую то свернутую тряпку. — Пошли. — Сказала она.

Прошли с ней в баню. В предбаннике она стала раздеваться. Я стоял и смотрел на неё. Когда осталась в нижнем белье, попросила меня: — Отвернись пожалуйста.

— Стесняешься?