Вдова промолчала. Мама смотрела на неё с холодной злостью.

— И смотри, Лиза. За вами и там присмотрят. Даже не сомневайся. И не дай бог с вашей стороны будет хоть малейшее поползновение в нашу сторону. Вот тогда я вообще никого не пощажу. Закон заработает на полную силу. Ты мне веришь?

— Верю. Спасибо, Даша, что детей трогать не стала. Да, мы завтра уедем.

— Вот и хорошо.

Мама отошла к нам. Я посмотрел на Аврору. Она глядела на близких Петра Николаевича. И я видел с какой ненавистью моя жена на них смотрела.

— Аврора, не смотри на них. — Сказала мама, приобняв её. — Они не стоят этого.

— Мама, почему только Пётр Николаевич? У него есть старший сын. Пусть он ответит тоже.

— Аврора, дочка. Не переноси свою месть на детей врага. Это самый крайний случай. Успокойся. Твой муж жив, рядом с тобой стоит. Благодари бога за это.

— Я благодарю. Молюсь об этом. Но мне не даёт покоя, что меня могли лишить мужа, а ребёнка отца. Я до сих пор не могу успокоится.

— Успокойся. Всё закончилось. Тебе нельзя волноваться, дорогая. — Мама улыбнулась, глядя на невестку. — А ты, дочка, стала окончательно Белозёрской, как я когда-то. Была ты Аврора Рогова, а стала Авророй Белозёрской. Значит я могу спокойно оставить на тебя Усадьбу. Теперь уже ты будешь там полноправной хозяйкой.

— Как я, мама? Я не готова!

— Готова, готова.

— А Ксюша?

— А что Ксюша? Она с мужем будет жить. К тому же у неё своя квартира есть. да и Усадьба для неё всегда открыта. Так ведь, Аврора?

— Конечно, открыта. Она же родилась там.

— Я думаю вы договоритесь. К тому же я не собираюсь уезжать на северный полюс. Просто перееду к Вадиму. Но мы часто будем у вас бывать.

Мама посмотрела на меня. Я кивнул ей. Спасибо матушка. Ты всё правильно делаешь. Аврора уже готова стать хозяйкой Усадьбы…

Аврора

Глеба, наконец, выписали домой. Позади остались дни, когда я не знала жив мой муж или нет. Это было чудовищное состояние. Ожидание самого страшного, что может случиться. Потом радость, что он жив, что их нашли. Стас спас моего мужа. Я когда услышала это, расплакалась. Я не могла больше сдерживаться. Я тогда дала себе слово, что буду молится за Станислава, за его дочку Юленьку, за его маму.

Потом было его выздоровление. Я бегала в больницу, точнее ездила. Меня возили. Охрана по всюду. Мне ступить лишний шаг без охраны было нельзя. Но я смирилась. Пусть. Я же ношу его дитя. А здесь столько тех, кто хочет убить нас. Глеба, меня, нашего ребёнка. Почему мир так жесток? Я никому никогда не желала зла… Нет, желала. И это моя расплата. Я желала зла семье, которая приняла меня. Которая заботилась обо мне. Я желала зла тому, кто стал смыслом моей жизни. Кто станет скоро отцом моего ребёнка. Я им желала зла. Дура. Господи, какая же я была дурочка?! Сцена, когда Павел пытался взять меня силой, иногда вставала у меня перед глазами. И только Глеб, мой муж помешал свершиться этому. Помешал совершить надо мной зло тот, кого я ненавидела. И хотел это сделать со мной тот, кого я, как мне казалось, любила. Как такое может быть? Оказывается может. Это я раньше была наивной глупенькой девочкой. Я, будучи в этой семье, столкнувшись с низостью и предательством, меня даже родной отец предал и выгнал из дома, я научилась любить и ненавидеть. Именно в этой семье меня не бросили, даже когда мой муж отказался от меня. Помощь я получила от его сестры, от его матери. Свекровь стала для меня второй мамой. Я смотрела на неё и училась. Она стала для меня примером. Тем, к чему надо стремиться. Когда-то и она пришла в эту семью наивной девочкой. Она любила мужа, рожала ему детей. Её тоже сосватали родители. И она приняла это. А потом потеряла своего Антона, которого убили. Растила сыновей и дочь. И когда пришло её время она, временно став главой семьи, принимала жёсткие решения. Как она всех согнула! Смогу ли я так сделать, если не дай бог такое случиться, не знаю. Но я знаю одно, я никому не позволю уничтожить мою семью. Убить мои родных, любимых и близких. Никому и никогда это не позволю, тем более у меня для этого будет всё — деньги, власть и люди. И я знаю, что, если надо, я тоже приму очень жёсткое решение. За своих детей, а я верю, что у нас с Глебом будет ни один ребёнок, я разорву любого, кем бы он не был. И какие-то моральные принципы меня сдерживать не будут. Я поняла одну вещь, я стала частью этой семьи. Семьи жесткой, где-то кровавой, но это семья, моя семья. Такова жизнь. Я больше не та наивная девочка. Я пережила потерю своего ребёнка. Пережила попытку насилия над собой. Пережила два покушения на своего мужа. Сама жила в страхе. Больше я такого не хочу. А если не хочу, значит сама должна стать волчицей. Ведь у волка его подруга-жена тоже волчица. Глупый ты, дядя Петя! Теперь тебя будут жрать могильные черви, а мы будем жить дальше. Желание перестроить Усадьбу привело тебя на кладбище. Никто не смеет владеть Усадьбой кроме нас. Усадьба, это сердце, сосредоточение силы семьи Белозёрских. Их сакральное место. Здесь их усыпальница. Кто владеет Усадьбой, тот владеет всем. И она мой дом. И не отдам этот дом, который принял меня, обнял своими крылами и поддержал. Здесь я познала огромное чувство любви. Именно здесь я стала по настоящему женщиной. Познала, что это такое. Здесь я зачала своего первого ребёнка и потеряла его. Здесь я зачала второго, которого ношу сейчас. И я выношу его, рожу. Потом рожу ещё одного малыша. А господь если даст, рожу ещё. Я хочу этого, жажду. А сегодня свекровь сказала мне, отведя в свои комнаты.

— Аврора, девочка моя. — Она смотрела на меня с любовью. И с грустью. — Я выхожу замуж. Я ведь не старая ещё. Ты должна понять, что я имею право на своё женское счастье. Я любила своего мужа, Антона. Это правда. И я исполнила перед ним свой долг. Но его нет уже давно, больше десяти лет. Теперь мои дети взрослые. А Глеб, наконец, женился. Теперь судьба Усадьбы, Аврора, в твоих руках.

— Мама, я не понимаю?

— Аврора, — она подошла ко мне и обняла, — доченька, жена старшего сына, становится хозяйкой Усадьбы. Да. Всё именно так. Понимаешь, я была совсем молодой, когда умерла моя свекровь. И мне пришлось стать здесь хозяйкой. Мужчины не могут этого. Настоящая хозяйка этой Усадьбы может быть только женщина. Сейчас я должна уйти. Я оставляю на тебя всё это.

— И всё же. Мама, почему я? Ксюша родилась здесь!

Дарья Дмитриевна покачала головой.

— Ксюша не может быть здесь хозяйкой. Именно по тому, что она родилась здесь. Она уйдёт к своему мужу. Я уже это говорила.

— К мужу? Но Рене умер.

— Аврора. Рене не был мужем Ксении. Он был всего лишь её женихом. Муж у Ксюши будет тот, кого она любит.

— Данил?

— Данил. Отец очаровательной малышки. Тем более, так случилось, что Рене больше нет. Угроза со стороны Петра миновала. Больше им ничего не мешает. И ещё, Аврора, ты должна запомнить, феменизм здесь не приемлем. Мужчина здесь всегда главный. Женщина становится главной только тогда, когда муж по тем или иным причинам не может взять на себя ответственность или принять решение. Тогда это решение принимает хозяйка Усадьбы, как глава семьи.

— Мама, я не готова.

— Ошибаешься, Аврора. Ты готова. Я знаю, вижу, из тебя получиться хорошая хозяйка Усадьбы! Я тебе всё объясню, расскажу и помогу…

В первый день, когда Глеб приехал домой из больницы, я не знала куда его посадить. Он только улыбался, глядя на меня. Весь его торс был перевязан. Вскоре он лёг спать. Я, проводив гостей, прибежала к нему. Быстро разделась и легла рядом. Боже мой, как я соскучилась по нему. Лежать рядом, чувствовать его тепло, его тело, пусть в бинтах, в корсете, всё равно. Слушать его дыхание. Гладить его. Я чуть не расплакалась от счастья. Гладила и глотала слёзы. Даже не заметила, как он проснулся. Поняла, что он не спит тогда, когда он положил мне на голову свою ладонь.

— Солнышко, ты чего носом хлюпаешь? Всё же закончилось?

— Я по тебе очень соскучилась, родной мой. — Посмотрела ему в глаза. Они улыбались.

— Аврора, я тоже соскучился. Но ты же беременная. Да и я почти инвалид.

— И что? Мне можно. И тебе можно, просто ляг, не напрягайся сильно. Всё остальное я сама сделаю.

— Аврора, ты правда уверена? Может…

— Ничего не может! Глеб, любимый мой, муж мой. — Нависла над ним. — Скажи, ты же когда то любил мою грудь. Брать её в руки, сжимать, ласкать. А сейчас хочешь?