— Завтра. Будет выходной. В час дня, в парке Горького.

— Парк большой, где именно?

— Возле фонтана в розарии.

— Хорошо. Ты сама то сейчас где? Как я понял у родителей тебя нет?

— Нет. Я туда не вернусь. Я у Ксюши пока живу. Сейчас в центре.

— У Ксюши, это хорошо. Удивлён, если честно.

— У тебя очень хорошая сестра. Я ей очень благодарна.

— А сама-то она с тобой там в квартире?

— Извини, Глеб, но я не скажу. Это личное дело Ксении.

— Знаю я её личное дело. Тоже мне тайны Мадридского двора! — Я услышала, как он усмехнулся. Я тоже улыбнулась.

— Мне пора.

— Да. До завтра.

Он согласился. И это было самое главное. Завтра я поговорю с ним. Почему не сегодня, как он предложил? Я не знаю. Я хотела за это время всё обдумать.

Константин Семенович как обычно сидел в беседке, когда туда пришёл начальник службы безопасности.

— Здравствуй, Коля.

— День добрый, Константин Семёнович. Как здоровье?

— Что это ты меня о здоровье спрашиваешь? Что, совсем плохо выгляжу?

— Нет. Просто спросил.

— Ну да, как же. Ладно, что по делу?

— Сибирский навещал вчера Аврору. Хотели уже вмешаться, но тут Ваша внучка появилась. Очень культурно выпроводила его. Потом забрала Аврору и увезла её к себе в городскую квартиру. Сибирский проговорился Авроре, насчёт Вашей семьи. Думал, что она уже его.

— Совсем осторожность потерял?

— Да.

— За детьми особое внимание. Особенно за Глебом, понимаешь, Коля?

— Понимаю. Не беспокойтесь. Ждём их первого хода. Мы уже подготовились.

— Что по местным князькам в Сибири?

— Да мор какой-то странный на них напал.

— Правда? И что за мор?

— Двое неудачно попарились в бане.

— Какая печаль. А поподробнее? Оба сразу что ли?

— Да. Кто же знал, что у них в парной терморегулятор неисправный. Плюс неумеренное количество алкоголя. Сами понимаете, вредно это в бане. Надо сначала попарится, а потом уже с устаточку и рюмочку выпить. Так все умные люди делают.

— Согласен с тобой. Баня пьяниц не любит. Банник, наверное, обиделся. Ну ладно, упокой господь их души.

— Остальные?

— Один вдруг осознал всю глубину своего падения. Раскаялся.

— Раскаялся? Насколько сильно?

— Достаточно сильно. На пенсию попросился, грехи замаливать.

— Грехи замаливать, это хорошо. Иначе они как гири, на дно тянут.

— Насчёт того, что на дно тянут, Вы крайне проницательны, Константин Семёнович. Ещё один неудачно порыбачил. Лодка у него перевернулась, он в собственных сетях запутался. Несчастный случай.

— Жаль, забавный был этот рыбак. Точно несчастный случай?

— Абсолютно точно. Всё произошло на глазах у его охраны. Они не успели его вовремя вытащить. Реанимационные действия ничего не дали. Ну и ещё один за границу улетел.

— Куда?

— В Таиланд. — Константин Семёнович удивлённо посмотрел на своего шефа СБ.

— А что он там забыл?

— Не знаю. Говорят, сильно таек любит.

— И когда вернётся?

— Боюсь, что уже никогда.

— Это почему?

— Не знаю, чем он думал, но в аэропорту в его поклаже тайская таможня нашла порядка ста грамм героина.

— Да что ты говоришь? И правда дурачок! Что там у них за это бывает?

— Смертная казнь.

Константин Семёнович покачал головой.

— М-да. Глупо, очень глупо. Теперь с тайками он навряд ли развлечётся.

— Да уж какое тут развлечение, Константин Семёнович?!

— Коля, чай будешь?

— Буду…

Глеб

Что я чувствовал к Авроре? Злость, даже ярость. Не хотел слушать её оправдания. И даже почувствовал какое-то облегчение, когда она ушла. Мне было лучше, когда я не видел её. Наше свадебное фото я хотел выбросить. Но потом просто засунул его в один из ящиков своего письменного стола. Дед хотел, чтобы я поговорил с женой. Выслушал её. Наверное, так и нужно было сделать, но во мне болело уязвлённая гордость, самолюбие… И что-то ещё. Чтобы не думать о жене с головой ушёл в работу. Аврора больше не пыталась звонить мне и просить о встрече. Первые два дня и две ночи я, так сказать, остывал. На третью ночь она мне приснилась. Она стояла в парке, возле фонтана. На ней было какое-то лёгкое, невесомое платье, просвечивающее в лучах солнца. Легкий ветерок трепал её белокурые волосы, и она их машинально поправляла, убирая прядки с глаз. Сначала мне показалось, что она смотрит на меня. Но потом понял, что нет. Она смотрела сквозь меня, словно меня нет. Аврора кого-то ждала, выискивая объект своего ожидания взглядом. Крутила в руках телефон, потом стала звонить, но ей никто не отвечал. «Пожалуйста, возьми трубку. Ответь мне» — просила она. Кому она звонит и кого ждёт? Почему-то мне было это очень важно узнать.

— Аврора! — Позвал я её. Она вскинулась, стала оглядываться, искать меня глазами. Странно, вот же я, стою напротив неё. Но она не видела меня. Заметил на её глазах слёзы. Она опять пыталась кому-то позвонить. Но ей не отвечали. В какой-то момент мне захотелось подойти к ней. Обнять, успокоить. Но я не мог сдвинуться с места. И вдруг её телефон зазвонил, она жадно смотрела на него, ответила. По мере того, как ей кто-то и что-то говорил, она становилась всё более бледной. Потом отрицательно стала качать головой и приговаривать: «Нет. Это не правда. Пожалуйста, это не правда». И вот телефон выскользнул из её руки. Он падал медленно, как в замедленной съёмке. Я ждал, когда он упадёт. Удар о тротуарную плитку. Медленный удар и так же медленно телефон стал раскалываться на части. Она стояла замершая, устремив невидящий взгляд куда-то в пустоту. Потом закрыла глаза и стала падать сама. Я рванулся к ней и… Проснулся. Сердце бешено колотилось. Встал, сходил в ванную и умылся. Постепенно пришёл в норму. Дурацкий сон. Кто ей звонил и что ей сказали такого? Сплюнул в сердцах. Не будь тряпкой. Не раскисай. Будь мужиком, сам себе говорил я. Руки сами тянулись к телефону. Брал его в руки и потом откладывал. Нужно ей позвонить. Но в последний момент перед глазами вставала та картинка, которую я увидел в квартире у крысёныша, как он голый лежит на моей жене, задрав подол её платья и лапает её своими потными ручонками. Завтракать не хотелось. Спустился в столовую и выпил чашку кофе. Дед смотрел на меня вопросительно. Но я промолчал. Поблагодарил за кофе и уехал на работу.