Мне стыдно смотреть в глаза твоим близким. Прошу тебя.

Хорошо. Где и когда?

Завтра. Будет выходной. В час дня, в парке Горького.

Парк большой, где именно?

Возле фонтана в розарии…'

Поставил запись на паузу.

— Что? — Вопросительно посмотрел на меня Константин Васильевич.

— Пока не знаю. Одну минуту. — Вывел на экран график. Вновь включил запись. Одна линия на графике меня озадачила. Она появилась после слов Глеба, где он поздоровался с женой. Поставил на паузу и свернул. Нашел запись телефонного разговора Ксении и Авроры, когда последняя находилась в гостинице. Вывел на экран график разговора. Лишней линии не было. Показал это Белозёрскому и его шефу СБ.

— Хочешь сказать, что это перехват звонка?

— Трудно сказать. Но вполне возможно. Программа зафиксировала эту странность, но так как это не входило в приоритет, просто отметила её и всё.

— А что входит в приоритет?

— Аудио, то есть реагирует на голос. Фото и видео, которые делают на телефоне Авроры или присылают ей на сотовый. А так же СМС-сообщения, переписка, например. Но скажу одно, это внешнее воздействие. Вот смотрите, весь вчерашний день и нынешний, даже когда Аврора пыталась дозвониться мужу имело место это воздействие. До вчерашнего дня ничего подобного нет. Аврора позвонила Глебу, находясь в медицинском центре. Если это перехват, то у ребят очень хорошая аппаратура. И это не ширпотреб. Аппаратура специфическая. Скорее всего тот, кто перехватывал звонки, находился в ста-ста пятидесяти метров от Авроры. Это максимум. Надо искать микроавтобус.

— Хочешь сказать спецслужбы?

— Не знаю.

— Николай, — обратился Константин Семёнович к своему безопаснику, — срочно, видеозаписи камер наружного наблюдения центра за вчерашний день. А так же, записи камер наружного наблюдения дома, где находится квартира Ксении. За сегодняшний день и за вчера.

— Понял. — Николай быстро вышел. У Белозёрского зазвонил телефон.

— Алё? — Он слушал то, что ему говорили, потом спросил. — Как она себя чувствует? Может её сюда, домой привезти?.. Хорошо, тогда везите её сюда. Там ей оставаться опасно… Вы уверены? Какой срок?.. Восемь недель?.. Пусть её привезут. И вы тоже приедете вместе с ней.

Он положил трубку. Посмотрел на меня.

— Аврора в себя пришла, но не реагирует почти ни на что. Врач сказал, что у неё сильнейший психологический шок. Это защитная реакция. Нужно время. И ещё она беременна. Восемь недель.

Он встал с кресла. Походил по комнате. Остановился возле окна. Смотрел куда-то вдаль.

— Константин Семёнович, как дела у Глеба.

— Не знаем. Идёт операция. Ему пытаются спасти жизнь. Там хорошие профессионалы. Уповаю на бога и на внука, что он не сдастся. А господь поможет ему. Скажи, ты знал, что произошло в гостинице, когда там была Аврора?

— Знал. У меня шла запись. Программа фиксирует не только звонки и переписку. Пока телефон включён то всё, что попадает в радиус микрофона сотового фиксируется. Я хотел вмешаться. Даже был уже на этаже, где Аврора сняла номер. В гостиницу зашел не через парадный, а через служебный. Но в этот момент приехала Ваша внучка, Ксения Антоновна. И вмешательства не потребовалась. Я дождался, когда эти двое уберутся из номера Авроры, только потом сам ушёл. Они меня не видели. Это он такое с Глебом сделал?

— Он. И те, кто за ним стоит. Они сделали свой ход. Сам Сибирский где-то спрятался. С теми, кто за ним стоит сейчас разберутся. Они думают, что неприкасаемые и что я ничего о их делишках не знаю. Посмотрим. А вот эту тварь. Надо было его раньше удавить. Но ничего найдём. За границу он не уезжал. И ещё вчера был в Москве. Это я знаю точно. С некоторыми его людьми уже работают. Но пока никакого результат. Они ничего не знают. Иначе бы давно уже сказали. С ним исчезло трое его особо доверенных людей. Где-то залегли, твари.

— Константин Семёнович. Я могу быть свободен? К Глебу съезжу. Ну и сам постараюсь что-нибудь узнать.

— Езжай. Только давай договоримся, если что-то узнаешь, сразу сообщи мне. Никакой самодеятельности. Хорошо?

— Хорошо.

Когда ехал в город, в госпиталь, вспомнил один прошлогодний эпизод. Я тогда ездил в один заказник, в двухстах километрах от Москвы. Хороший густой лес. Там хорошая охота, рыбалка. Я знал местного егеря. Приехал тогда к нему, а он мне замахал руками, типа уезжай. Не время. Приедешь в другой раз. И вот именно там я и видел этого Сибирского. С ним ещё пара человек была. Решил включить простачка, поинтересовался у егеря, что за клиенты? Он мне сказал, что меньше знаешь, лучше спишь. Посоветовал забыть. Пришлось уехать не солоно хлебавши. И сейчас я вспомнил про этот эпизод. Сразу Белозёрскому ничего не стал говорить. Сначала проверю. Вдруг там никого нет. В госпитале мне ничего по поводу Глеба не сказали. Поехал домой. Надо подготовится…

Глеб

В какой момент я вновь стал осознавать себя я не помнил. Было темно. Я находился словно в невесомости. Ничего не чувствовал. Я, наверное, умер? Как жаль. Не попрощался с дедом. Не извинился перед ним, за то, что не справился. Не попрощался с мамой, с сестрой, с братом. Не попрощался с маленькой принцессой, с Юлей. Не сказал всем тем, с кем работал, что они отличная команда, что молодцы. И наконец, не увидел её, мою Аврору. Я всё сделал неправильно. Нужно было тогда же, в тот вечер приехать к Ксюше домой. Поговорить с женой. Сказать ей что-то хорошее.