Вдруг в другую стену дома что-то стукнуло – приставная лестница. Трип скорчился под подоконником, как солдат во время штурма. По лестнице полезло тяжелое тело – Карл. Трип увидел сначала его соломенную шляпу, а потом руку в перчатке – та скользнула по желобу, проверяя, цел ли он.

Трип пригнулся еще ниже, внимательно следя за каждым движением слуги. Карл все громче бормотал по-немецки – это значило, что он ничего не обнаружил.

Трип стремительно отбросил сетку со второго окна, высунул наружу руку – ее укрывал рукав толстой фланелевой рубашки и кожаная перчатка поверх манжета, – другой рукой обнял изнутри стену спальни для равновесия и, примерившись как следует, старой бабкиной тростью с крючковатой ручкой долбанул что было сил. Он прямо почувствовал, как твердое дерево пробило бумажную стенку круглого дома размером с баскетбольный шар, и сотни разъяренных насекомых устремились из него наружу, чтобы найти и уничтожить виновника – то есть Карла.

Трип выпустил трость, услышал, как она стукнула о садовую дорожку тремя этажами ниже, и закрыл окно.

Одна оса все же вцепилась в его фланелевую рубашку и бесполезно ужалила сгиб толстого рукава. Трип раздавил ее пальцами в кожаных перчатках и прислонился спиной к стене, которая выходила на подъездную дорожку.

– Трип, – прохрипел Карл. Этот голос мало походил на обычно властный тон немца. Насекомые с шумом бились в оконное стекло со стороны дорожки. Трип боялся поднять глаза. Он сидел у стены на корточках и напряженно слушал.

Вдруг на дальней стене над кроватью Трипа мелькнула тень руки Карла. В ту же секунду Трип услышал сдавленный крик и металлический скрежет – алюминиевая лестница поехала по стене.

Мгновение тишины, пока лестница с Карлом висела в воздухе, длилось вечность. Но вот раздался глухой удар – это Карл всеми своими шестью футами роста улегся на подъездную дорожку внизу, и загрохотала по асфальту лестница.

Трипу показалось, что он слышит стон. Часто дыша, он дождался, когда секундная стрелка на его часах дважды опишет полный круг, и только потом встал на колени и перегнулся через край подоконника.

Карл лежал на асфальте и не двигался, вокруг его головы прибывала лужа темной крови, которая текла из затылка. Лицо Карла, все в волдырях от укусов, распухло так, что Трип даже не сразу узнал того, кто целых пять лет был его злым роком.

Трип сбежал по лестнице, распахнул заднюю дверь и кинулся было к гаражам, но тут же вернулся и захлопнул за собой дверь: даже в доме он едва отбился от насекомых, которые ворвались вместе с ним. Осы не подпускали Трипа к телу, они продолжали наказывать Карла. Когда через двадцать минут приехала «Скорая помощь», медикам пришлось сначала заняться травлей ос, и только потом они смогли погрузить тело Карла в машину. Трип и бабушка стояли на заднем крыльце, глядя, как отъезжает автомобиль. Много позже, когда уже стемнело, Трип спустился вниз, нашел под окном трость, старательно вытер ее и вернул в шкаф в холле первого этажа.

Ежедневная борьба Трипа с немцем закончилась его полной победой, и, ложась в ту ночь спать, он торжествовал, празднуя ее.

Макфэрон ударил по тормозам. Белая пелена поглотила его «Форд Эксплорер». Дома и деревья, только что стоявшие на обочинах, вдруг исчезли, как и шоссе между ними. Медленно и осторожно шериф съехал с дороги на обочину. Путешественники в этой части штата нередко отправлялись к праотцам именно с таких перекрестков, внезапно попав в густой туман, как он сейчас.

Какое-то время шериф смотрел на туман, клубящийся над капотом его «Эксплорера», а потом позвонил к себе в офис. Мэри Картер сообщила ему новости. У Шерми подрались, но без крови, что уже хорошо. Шерифу было трудно сосредоточиться. Накануне в его округе погибла еще одна женщина, видимо, тоже из-за тумана – несчастный случай на опасном перекрестке.

Вдруг в туман вонзились острые спицы солнечных лучей, разорвали его в клочья, которые скоро растаяли, как не бывало. Впереди, как по мановению волшебной палочки, проявился пустынный центр Кроссхейвена – скопище мелких магазинов. Среди них дымила тонкая труба заведения Шерми Датчера. Закусочная Шерми была знакомой и надежной как сталь, так что ее вид мигом привел шерифа в чувство.

Пять минут спустя шериф уже распахнул дверь закусочной, откуда ему навстречу сразу вылетел возглас Датчера, повара и владельца:

– Ну, значит, отвечать будешь самому Макфэрону!

Датчер смотрел на Пайки Артура, раздражительного коротышки, похожего на злого гнома, который сидел на табурете у дальнего конца стойки. Уперев руки в бока и перекинув через плечо кухонное полотенце, повар подошел к шерифу.

– В чем проблема, Шерми? – спросил Макфэрон, кладя на стойку шляпу.

– Мэри тебе не сказала? Это трепло не может держать себя в руках. Запустил чашкой кофе в Барнси, промазал, зато попал в совершенно незнакомого человека. Пришлось дать тому денег на химчистку плюс кофе за мой счет, итого десяти баксов как не бывало, а может, еще и клиента недосчитаюсь. Хорошо, что кофе уже остыл, а то старик вляпался бы по самое дальше некуда.

Шерми уперся сбитыми костяшками пальцев в стойку и прошептал:

– Конечно, виноват во всем Барнси. Докопался до Пайки, довел того до белого каления, как всегда. И все равно пора уже Пайки научиться держать себя в руках. Тем более в моем заведении. – И Шерми протер полотенцем стойку перед Макфэроном.

Потом, не спрашивая, налил шерифу кофе. Под глазами повара были мешки, щеки ввалились, лицо избороздили морщины, и все из-за многолетнего пьянства.

– Спасибо, Шерми. – Макфэрон сделал глоток.