Значительные изменения в климате региона, начавшиеся в III веке н. э., положили конец длительному засушливому периоду в Сахаре и Сахеле и постепенно позволили североафриканцам торговать с народами, живущими все дальше и дальше к югу от Сахары, как золотом, так и рабами.

Благодаря постоянным контактам с этими северянами лидеры Ганы начали исламизироваться, но лишь частично. Древняя Гана имела две столицы , разделенные расстоянием в шесть миль. Одна из них была строго мусульманской, в то время как в другой, резиденции короля, Аль-Габа (Роща), почитались более древние религии предков, которые все еще исповедовались населением. Пока это продолжалось, такой уникальный подход способствовал как прибыльной торговле, так и мирным отношениям с берберами, а также позволял лидерам Ганы сохранять преданность крестьян и городских простолюдинов. ‡

Поразительный рассказ арабского географа X века и летописца Ибн Хаукаля дает представление о развитии удивительных кредитных и доверительных сетей, которые обеспечили расцвет торговли через Сахару:

Я видел в Аудагусте ордер , в котором говорилось о долге одному из них [купцов Сиджилмаса] со стороны одного из купцов Аудагуста, который сам был одним из жителей Сиджилмаса, в размере 42 000 динаров. Я никогда не видел и не слышал на Востоке ничего, сравнимого с этой историей. Я рассказывал ее людям в Ираке, в Фарсе и в Хурасане [оба в Иране], и она была признана замечательной.

На основе этой торговли Гана стала известна во всей Северной Африке, Средиземноморской Европе и даже в Йемене как "страна золота", и не зря. Со временем она стала производить две трети запасов этого металла , известного жителям средневековой Западной Евразии.

Золото, которое текло из Судана, сыграло решающую роль в золотом веке арабского мира - периоде бурного роста и политической экспансии, начавшемся около 750 года н. э. и продолжавшемся до монгольских нашествий XIII века. В результате торговли драгоценным металлом твердая валюта арабского мира, золотой динар, стала цениться везде, где она обращалась. В том числе и в средневековом христианстве, где арабские монеты часто копировали. А существование квазиуниверсальной валюты значительно способствовало росту арабской торговли от Леванта до Андалусии - так называлась мусульманская империя, процветавшая на территории современных Испании и Португалии.

Перед нами встает вопрос: почему, начиная с первой половины XV века, европейцы, в основном португальцы, начали решительно добиваться торговых возможностей и политических отношений с теми регионами Африки, которые до этого считались труднодоступными и отдаленными? Что заставило их преодолеть давние страхи и суеверия? Малоизвестный Дженне, как бы ни был он непонятен современному читателю, представляет собой важную часть этой истории. Ранние центры урбанизации, подобные этому городу-государству, оказались вовлечены в процесс формирования империи в той части Африки, которая вскоре станет такой же внешней, как Португалия или Испания, только задолго до океанских исследований иберийцев. На самом деле, самой известной из этих суданских империй, Мали, которая сменила Гану в тринадцатом веке и дала название современной стране, на рубеже четырнадцатого века правил император по имени Абу Бакр II, чьей личной навязчивой идеей было достижение западных границ Атлантического океана на лодке. Это было более чем за полтора века до того, как Колумб отправился в Новый Свет из Андалусии.

Хотя дошедшие до нас документальные свидетельства об Абу Бакре II удручающе скудны, не может быть никаких сомнений в его существовании, равно как и причин не доверять его увлечению морскими открытиями. Это объясняется тем, что его гораздо более известный преемник, Манса Муса, во время паломничества в Мекку в 1324-1325 годах передал правителю Каира подробный рассказ о жизни Абу Бакра и его попытках открыть океан, который был записан в то же время.

Правитель, предшествовавший мне , не верил, что невозможно достичь оконечности океана, опоясывающего землю, и хотел достичь этого (конца) и упрямо упорствовал в своем замысле. Поэтому он снарядил двести лодок, полных людей, столько же других, полных золота, воды и провизии, которых хватило бы на несколько лет. Он приказал главному (адмиралу) не возвращаться, пока они не достигнут края океана, или если они исчерпают запасы провизии и воды. Они отправились в путь. Их отсутствие затянулось надолго, и, наконец, вернулась только одна лодка. На расспросы капитан сказал: "Принц, мы плыли очень долго, пока не увидели посреди океана как будто большую реку, которая бурно течет. Моя лодка была последней, другие шли впереди меня. Как только кто-то из них достиг этого места, он утонул в водовороте и больше не вынырнул. Я поплыл назад, чтобы спастись от этого течения". Но султан не поверил ему. Он приказал снарядить две тысячи лодок для него и его людей и еще тысячу - для воды и провизии. Затем он передал мне полномочия регента на время своего отсутствия и вместе со своими людьми отправился в океанское путешествие, чтобы никогда не возвращаться и не подавать признаков жизни.

Почему сегодня так мало людей знают о подобном? можно вполне резонно спросить. Конечно, важная часть объяснения заключается в почти полном отсутствии дальнейших документальных или археологических свидетельств, помимо представленных здесь. Но это еще не все. Не менее важен и тот факт, что наше представление о мире до сих пор во многих случаях доходит до нас в виде жизнеописания. Это сочетается с зачастую преднамеренным и повсеместным игнорированием и стиранием роли Африки и африканцев в создании современного атлантического мира. Эта культурная предвзятость, если не искоренение, притупила наши чувства к вопросам как доказанных фактов, так и манящих возможностей, способствуя тому, что предполагаемые океанские авантюры Абу Бакра вообще редко упоминаются, не говоря уже о преподавании.

Правда, некоторые важные детали не совпадают. Например, если бы они существовали, то эти "корабли", скорее всего, были бы чем-то сродни очень большим землянкам и почти наверняка не были бы парусными судами с высокими мачтами, поскольку ремесло кораблестроения, похоже, никогда не было развито в Западной Африке. Количество лодок - это уже другой вопрос. Однако следует понимать, насколько распространенным в древности во многих культурах было использование круглого числа, такого как тысяча, в метафорическом смысле, то есть просто как обозначение "очень много", а не буквально. § Возможно, самый интригующий вопрос, который, вероятно, навсегда останется нерешенным, заключается в следующем: Что лежало в основе теории мира Абу Бакра? Имела ли Земля лишь скромный диаметр, означающий, что для достижения дальнего берега океана может потребоваться лишь однодневное путешествие, каким бы смелым или беспрецедентным оно ни было, или же она была невообразимо огромной, что делало смелым путешествие на простых дорогих каноэ?

Несмотря на эти оговорки, в рассказе Абу Бакра все же есть логические элементы, которые убедительно говорят в пользу его серьезного восприятия. Во-первых, благодаря времени, проведенному на Канарских островах у берегов Западной Африки, мы знаем, что Колумб открыл существование на определенной широте мощных ветров и океанских течений, которые циркулируют против часовой стрелки и стремительно уносят корабли на запад. В водах у прибрежной зоны Западной Африки, контролируемой Мали Абу Бакра II, преобладают именно эти эффекты, что помогает понять возможный рассказ выжившего о большой реке, бурно текущей посреди океана. Действительно, чуть севернее этой крупной системы, которую в наше время стали называть Канарским течением, находится не менее крупное и мощное течение по часовой стрелке, которое увлекает все на своем пути в восточном направлении. По сути, эта система помогает объяснить, почему европейцы веками считали, что плавание на запад через океан не только нецелесообразно, но и самоубийственно.