Из-под кресла заинтересованно высунулся клочок темноты. Потоптался на месте и осторожно двинулся вперёд. У боггарта не было формы и чётких границ, но своими повадками он напоминал настороженного кота. Или, скорее, распушившегося манула.

— Я согласен, — решил Тимур.

— Точно? — Людвиг покосился на теневого манула, но в этот раз прогонять не стал. — Это действительно неприятно. Ксюха, вон, на весь Дом орала.

— Я орала? Мне показалось, просто падала… — Ксюша вздрогнула от воспоминаний и поморщилась. Кажется, ей до сих пор было не по себе от пережитого.

Тимур едва сдержался, чтобы не погладить её по спине, успокаивая, и на всякий случай сделал шаг назад.

— Я постараюсь не орать, но можно вы не будете подглядывать и ржать?

— Да мы и не планировали. — Судя по смущённым взглядам, ржать эти двое, может, и не планировали, а вот подглядывать — очень даже.

— И на видео не снимать, — добавил Тимур. — Хватит с меня компромата на сегодня.

— Тимур Игоревич, вы действительно думаете, что мы на такое способны?

— Я думаю, что вы и не на такое способны. Поэтому, пожалуйста…

— Дурак ты, Тима, — вздохнул Людвиг. — Я просто хотел рядом посидеть. Когда кто-то рядом — не так страшно.

— Не надо, я справлюсь. Ты же сам сказал, что сердце у меня крепкое.

— А нервам хуже уже не будет? Да, пожалуй, так и есть. Ладно, общайтесь. Но потом не говори, что я тебя не предупреждал. Ксю, пошли чаю дёрнем. И сними, наконец, шапку.

* * *

Тимур думал, что боггарт набросится на него, как только они останутся наедине. Но кухонная дверь захлопнулась — и ничего не произошло. Вообще ничего.

Он стоял посреди комнаты, как дурак, ждал и готовился, убеждал себя не бояться — но пока что бояться было ровным счётом нечего. По стенам не бегали подозрительные тени, пламя в камине горело ровно, мебель не скрипела, сквозняк не холодил кожу. Полнейшая тишина и спокойствие!

Тимур оглянулся на боггарта — и не нашёл его на прежнем месте. Чувствуя себя донельзя глупо, встал на четвереньки и заглянул под кресло — но и там ничего подозрительного не обнаружилось. И под вторым креслом темнота тоже оказалась совершенно обычной и ничуть не страшной.

— Эй, боггарт, ты где? — шёпотом позвал Тимур.

Из-за кухонной двери раздались смешки. Смеялись, конечно, не над ним (по крайней мере, очень хотелось верить, что эти двое и правда не подглядывают), но всё равно стало немножко обидно. Он-то думал, что они за него волноваться будут, а не анекдоты травить.

А с другой стороны — чего волноваться-то? Ведь они оба прекрасно пережили сеанс пугания и точно знают, что от этого не умирают. Интересно, а поседеть можно? Или заикой остаться? Было бы неприятно.

И всё же — когда уже хоть что-то начнётся? Или весь ужас заключается в том, чтобы ползать по комнате на четвереньках, выискивая злобного духа?

За дверью уже ржали в голос. Кажется, Людвиг рассказывал какую-то байку. Пару раз прозвучало имя Тимура — он не подслушивал, но двери и стены в волчьем логове оказались не толще, чем в обычной хрущёвке. Соблазн подкрасться поближе и узнать, о чём речь, был велик, но Тимур всё же сдержался. Да, на кухне наверняка обсуждают какую-нибудь из тех дурацких ситуаций, в которые он постоянно попадал в детстве, но сейчас он достаточно взрослый, чтобы не обижаться на такие истории, а посмеяться вместе со всеми.

Хотя, конечно, любопытно. Но если он подкрадётся к двери, а потом внезапно получит ей по лбу, у Людвига немедленно появится новая история о том, какой дурень этот Смолянский. И кому оно надо?

Как выяснилось, Тимур поступил правильно, потому что буквально через несколько секунд кухонная дверь медленно приоткрылась, скрипя петлями, и в щели показались два любопытных лица.

— Ну ты как, живой? — спросил Людвиг.

— Слишком живой, — развёл руками Тимур. — Я, честно говоря, не понял, в чём дело, но… ничего не случилось. Я ждал — и ничего.

Оборотень заинтересованно приблизился, обошёл друга по кругу и, кажется, принюхался. После чего осторожно предположил:

— Подозреваю, ты ему не понравился.

— А так бывает? — удивилась Ксюша, тоже подбираясь ближе. — То есть… разве боггарту не всё равно, кого пугать?

— Человекам, теоретически, тоже всё равно, чем питаться, лишь бы не ядовитое, но кого-то тошнит от брокколи, а кто-то ненавидит манную кашу. Видимо, Тимур у нас — брокколи!

Ксюша прыснула со смеху. Тимур и сам улыбнулся, представив себя зелёным и растительным, но улыбка вышла невесёлая. Понимание, что твоя внутренняя сущность не интересует даже потенциально всеядную нечисть, не радовало.