— Я знаю, что такое голограммы, — полковник посмотрел на меня с досадой. — Но как ты смог это понять? Они вели себя, как обычные люди. И все такое у них четкое, реалистичное…

— Голограммы сделаны прекрасно. Я даже не сразу понял, что это не люди. Но мой нейро-интерфейс тут же показал, что это пустота. Пустота.

— Скажите, Эдгар, — к нам подошел Тимур. — А вот это что было, что скрывало этого монстра?

— Фильтр восприятия. Им можно внешность менять, или вообще под кого-то косить.

Заметил, что Ковалёв слушает меня очень внимательно, и хмурится. Какая-то мысль ему не давала покоя, но он не высказывал её.

— А как самим определить, что какой-то человек и не человек вовсе, а пришелец? Как узнать про этот фильтр? — Тимур продолжал меня расспрашивать.

— Никак, я смог определить по тому, что уж очень у этой твари была идеальная внешность. А лицо просто маска. Но так не всегда бывает. У скалькутсов очень продвинутые технологии. Почему эта гадина использовала такой слабый фильтр, не знаю.

— Но вы сразу поняли? Да, Эдгар?

— Да, Тимур, практически сразу. Ну а потом — дело техники.

— Тимур, — подал голос полковник. — Ты пойти покури, вон у окошка, а мы тут с нашим гостем потолкуем. Понял?

Тимур кивнул, вытащил пачку сигарет и отошел в самый угол лаборатории.

— А скажи мне, Рей, — Ковалёв повернулся ко мне, пристально впился взглядом. — А ты сам тоже такой фильтр используешь? Ты без него на кого похож? На какую тварь?

— Ни на какую, — спокойно ответил я, понимая, куда клонит полковник. — Я — человекоподобный. И Дарлин, и Ларри. И Осберт. Мы не отличимы от вас, землян.

Ковалёва явно мой ответ обрадовал, напряжение с его лица спало. Он повеселел. Но потом тень смущения пробежала по его лицу.

— А у Дарлин, ну у нее все такое же, как у земных девушек? Ну органы, ты понимаешь?

Я едва не расхохотался от этих слов. Нет, вы подумайте только. Ну что за люди? Ковалёв только что умирал, истекал кровью, прощался с жизнью, а сейчас думает о том, сможет ли всунуть девушке или нет?

— У Дарлин все такое же, как у любой земной женщины.

— А ты откуда знаешь? — Ковалёв недоверчиво оглядел меня. — Ты разве с кем-то уже имел контакт?

— Слушай, Ковалёв, я не пойму, у вас на Земле девушек что ли нет? Что ты так переживаешь?

— Знаешь, таких прелестных фей, как Дарлин почти нет. Вот таких, как майор, чёрт ее дери, Григорьева навалом. А Дарлин… она такая воздушная, очаровательная, такие аппетитные формы…

— А что у вас вирус что ли на Земле всех юных фей угробил? И стали одни пацаны рождаться?

— Угадал, твою мать. Лет тридцать назад, когда у руля страны встал наш Вождь, совсем плохо было с рождаемостью. И наши яйцеголовые сделали такое устройство, которое позволило ускорить этот процесс. Не знаю, как это делается. Надо у Тимура спросить. Он биолог, в этом сечет.

Ковалев махнул рукой, подзывая парня. Тимур затушил сигарету и в мгновении ока оказался рядом. Видно, ему тоже не терпелось вступить в разговор.

— Тимур, расскажи Рею, как у нас искусственно дети появляются.

Тимур вытащил стул из общего ряда, сел верхом, положив руки на спинку. Приготовился рассказывать.

— Ну это все не сложно объяснить, — начал он. — Называется «искусственная матка». Туда помещают эмбрион, система жизнеобеспечения поддерживает его. И ускоряет весь процесс. Пару дней и ребенок уже жизнеспособный.

— И что дальше? — не понял я. — Ну рождаются у вас дети. А почему только мальчики-то?

— А! Ну потому, что решили, что раз женщины уже могут не рожать, то зачем они нужны. Мужчины выносливее, сильнее, умнее. Вот решили, пусть будут рождаться мальчики.

— Как занимательно. И кто же так решил?

Тимур пожал плечами, не ответив.

— Кто решил — значения не имеет. Главное, что сейчас это так, — Ковалёву этот разговор разонравился, стал неприятен. — Да, тут еще одно дельце осталось, — хлопнул меня ладонью по колену. — Надо наказать убийц Семенова и охранников.

— Наказать? Расстрелять что ли хочешь всех? — поинтересовался я.

— Да, — просто ответил Ковалёв, но вся веселость и беспечность слетела с него. — Убийцы должны быть наказаны.

Нахмурился, сжал губы в тонкую полоску, заиграли желваки. Вместо приятного, даже обаятельного собеседника, влюбленного романтика возник не знающий жалости и пощады палач.

— Итак, сообщаю всем, что все заключенные, поднявшие бунт на лунной базе, будут расстреляны.