Но я не уйду, молча поджав хвост. Я полюбила. Шиарей называл меня своей женщиной. Он заботился обо мне. С ним я увидела новый мир и почти научилась пользоваться собственной магией – пусть странной, непонятной – но без ёкая я бы никогда её не открыла.

… Но когда я решительно ворвалась в величественный зал и оглядела его – Шиарея в нём не было. Только лишь черноволосая святая в кимоно на троне на возвышении. По левую и правую руку от неё замерли девушки-жрицы из числа тех, что нас встречали.

Взгляд невольно зацепился за губы Святой – как будто бы сжатые слегка надменно. А, впрочем, мне могло показаться, и я из ревности искала в ней изъян. Если смотреть здраво – святая была безупречна. В отличие от меня. А губы – привлекли моё внимание потому, что изменили оттенок. Прежде розовые как лепестки пиона – сейчас они алели. Точно зацелованные… Моим Шиареем!

И в груди поднялась ярость, которую я тут же неимоверным волевым усилием загасила. По крайней мере, попыталась…

– Где мой… где Шиарей? – я скрестила руки на груди, замерев у подножья высокого трона.

Святая посмотрела на меня глубокими, тёмными глазами и слегка склонила голову набок, как птица.

– Благодарим, что доставила истинного возлюбленного к Святой – вместо черноволосой пропела одна из жриц, – тебя ждёт награда и благословение…

– Не нужно! – раздражённо перебила я. Кто бы мне ещё пару дней назад сказал, что я буду так дерзко отвечать в храме не поверила бы! Но конкретно сейчас вот болотная ино, которая чуть меня не утопила – показалась мне намного более приятной компанией, чем эти храмовые девы. В конце концов, ино не забирала себе моё счастье.

Стоп, Лина, ну а кто забирал? Какое счастье? Откуда вообще эти нечестивые мысли?..

– Спасибо тебе, Линари, – вдруг заговорила Святая, я вздрогнула, впервые услышав от неё что-то кроме пения. Её мягкий голос словно отдавался эхом в моей голове – и был, как острое лезвие, что врезается в сознание – её словам невозможно не внять! – мы с моим возлюбленным Шиареем оба благодарим тебя. Он сказал бы тебе сам, но…

– Но?

– Пока не прошла его обида на тебя.

– Обида?!!

– Ты вела его в Храм рабом. И мой мужчина оскорблён. Хотя он неоднократно просил тебя освободить его… Всё ради того, чтобы явиться ко мне… Ведь мы так давно влюблены…

Что она несёт?

Шиарей разве её знает?

Вопросы в моей голове множились, один сменялся другим. Виски начинало туго тянуть. А голос Святой, окружённый каким-то прерывистым эхом, и ещё этот навязчивый сладкий цветочный запах… всё это выбивало из колеи…

– … А, впрочем, ёкай простит тебя, Линари, если ты всё же даруешь ему свободу.

– А? – я нервно сжала ворот кимоно, – д-да… я так и хотела. Пусть придёт. Я, конечно, освобожу его.

– Этого не нужно – Святая поднялась со своего трона, я моргнуть не успела – она как-то с нечеловеческой скоростью ко мне приблизилась. Двигалась она, пожалуй, так же быстро, как Шиарей во время сражений.

– То есть как не нужно? – я отпрянула назад.

– Я сама его освобожу… – сахарно улыбнулась святая. – Только перенеси на меня хозяйскую печать, Лина, – святая кивнула на моё запястье, хотя видеть татуировку с шипами через мой длинный рукав не могла… Хотя, наверное она просто догадалась, что там печать…

Она уже потянулась к моей руке, я почти ощутила прохладу её пальцев на коже…

Я отдёрнула руки на мгновенье раньше, чем она ко мне прикоснулась. И сделала шаг назад – чтобы она точно не дотянулась.

– Нет, – мой голос звучал твёрдо. – Я лично освобожу Шиарея. Никакие печати мы никуда переносить не будем.

Взгляд святой потемнел… Её рот дрогнул, исказился, и сквозь добродетельную маску на меня взглянуло совсем другое лицо – злое, неприятное. Но в следующий миг святая уже вновь улыбалась нежной улыбкой.

– Не упрямься, девочка, – певуче сказала она, не сводя с меня немигающего змеиного взгляда. – Так всем будет лучше. А особенно – твоему сердцу. Я позабочусь о дорогом ёкае. Просто передай печать.

И от сладкого запаха, от пристального взгляда, от густого сумрака – у меня закружилась голова. Дрогнули пальцы рук. И возникло непреодолимое желание сделать, как Святая велит.

Я боролась с собой из последних сил.

Мне казалось, будто меня тянут за пристёгнутую к шее цепь, а я упираюсь ногами в пол. Я не собиралась ей ничего отдавать! Святая снова протянула руку… Но её пальцы зависли в воздухе, будто коснулись невидимой стены. Тёмные глаза сузились, превратившись в щёлочки. Цветочный аромат внезапно стал густым, сладким до тошноты. Я сглотнула ком в горле, чувствуя, как влажный воздух липнет к коже.