— Хватит! Я хочу поговорить! Хочу адекватно поговорить! — сказал отец.

Ладжи пришлось остановиться и просто терпеть идиотизм. Питер обратился к заводиле:

— Вы те, кто обижал моего сына, так?

Тот чувствовал себя совершенно неуязвимым:

— Допустим.

Отец начал старую пластинку. Ладжи мучил вопрос: зачем культурно общаться с этими? Голос Питера притом был излишне добрым, по мнению сына:

— Вы же понимаете, что, делая это, вы никому хорошо не сделаете. Только плохо. Всем будет от этого плохо. Подумайте.

— Дядь, нам плевать. Нам это по кайфу. Нам весело, а что вам плохо, нас не корежит.

Вот! Ладжи улыбнулся! Теперь отец должен понять! Только наказание проймет этих свиней.

— Я же говорил, твои слова не помогут, — тихо пробормотал Ладжи, затем агрессивно посмотрел на Ричарда. Питер продолжал говорить с ними, будто его слова имеют смысл для свиней:

— Хорошо. Я понял. Вы с этого кайфуйте. Отлично. А допустим, обратная сторона медали. Последствия этого кайфа. Что, если дело дойдет до ваших родителей? Учителя будут жаловаться им, что вы тираните младших. Дальш...

Ричард с вызовом проговорил:

— И что? Мои предкам плевать, что я делаю и с кого выбью деньги, чтоб пожрать. Что дальше? Мне плевать на учителей! Мне плевать на вас! Вы мне ничего не сделаете!

Отец кивнул:

— А дальше? Сегодня грабишь школьников. Завтра прохожих. Послезавтра ты за решеткой. Тебя устроит жить за решеткой?

Ричард вел себя невероятно высокомерно и самоуверенно:

— Придумаю что-нибудь. Дядь, ты достал. Мне плевать на вас всех. Что вы мне сделаете?

Питер разочарованно опустил голову, трогая пальцами нос. Ладжи же считал, что сейчас он наконец-то поймет, что иначе никак, и свиней требуется наказать. Питер спросил с интересом:

— То есть ты не против встать на учет? У меня есть друзья-полицейские, которые могут тебе провести экскурсию за решетку. Если уж ты решил идти кривой дорожкой, мой долг просветить тебя о том, куда тебя это приведет.

В момент лицо Ричарда потемнело, и он крайне мерзко произнес:

— Ладно, Ладжи, я от тебя отстану, так уж и быть. Достал твой предок своей болтовней.

Лицо Ладжи просветлело. Возможно, отец в чем-то прав. Словами можно решить конфликт, главное — правильно пугнуть свинью. Ричард махнул руками своим друзьям:

— Идемте, пацаны. Этого больше не трогаем, а то нам этом любитель поговорить мозг выжрет.

После того, как они вышли из кабинета, Ладжи спросил у отца с любопытством:

— Отец, это отлично! Только почему раньше ты не мог их пугнуть копами?

Питер обнял сына и наставительно проговорил:

— Для каждого слова есть свое время. Мало припугнуть, надо это сделать вовремя.

Ладжи внимательно посмотрел на отца и решил, что сейчас Питер не сможет отвертеться от ответа:

— Почему ты не любишь драться? Ведь зачем тратить столько времени на разговоры, если можно один раз ударить?

Отец строго посмотрел на сына:

— Сейчас неподходящее место. Это очень темная и неприятная история, после которой большая часть твоей жизни не станет прежней. Если за день не передумаешь, приходи домой, спроси об этом, и я честно тебе отвечу. Договорились?

— Да...

Отец попрощался с сыном и покинул школу. Ладжи побежал учиться. Целый день он то и дело с недовольством смотрел на время и, как никогда, ждал окончания уроков. После школы он практически бежал домой. Отец, как обычно, встретил его у дверей. С порога Ладжи заявил:

— Отец, почему ты не любишь драться?

Питер очень внимательно посмотрел на сына:

— Вещи по местам, и жду тебя на кухне.

Ладжи стремительно разложил свои школьные вещи по местам и прибежал на кухню. Там отец уже поставил на стол пару кружек чая:

— Хорошо. Вероятно, ты уже гораздо взрослее, чем я считаю, и готов услышать.

Отец заговорил о матери:

— Однажды я любил одну прекрасную женщину — твою маму. Самый чудесный лучик света во всем мире. Мы были счастливы. Проводили все время вместе. Поженились, а потом родили тебя. Ты сам знаешь, что потерял ее очень рано. Просто ужасная трагедия. Это произошло так глупо. Мы оставили тебя с соседом, а сами решили погулять, но наша прогулка пошла не по плану. Ее застрелил какой-то урод из-за нескольких десятков долларов в кармане... Тот день стал самым темным днем в моей жизни. Скорая не успела приехать, а все, что осталось мне, — пара взглядов. Твоя мать даже на пороге смерти смотрела с любовью, будто не испытывала ужасной боли и не умирала. А взгляд преступника! Алчный и трусливый! Не один день я снова и снова видел эти глаза перед собой, где бы ни находился. Прошло время. Я стал крайне нервным и злым.