— Срочно надо встретиться, ты где?! — с места в карьер бросился Слава, хотя было начала восьмого утра субботы.

— Что опять? — состроил гримасу светофору Пашка. Что-то снова Марципана в его жизни становилось многовато, блин.

— Полный трешара! Кажется, я сделал своего отца инвалидом! — заикаясь, безумно выдал Славкин голос в динамике.

— Э… — поднял брови младший Соколов. — Отруби это с адаптацией, и делов. Оно ж подтянет память, даже без сотого уровня. Или тебе баллов не хватает? Кредит, что ли, нужен? — хмыкнул Пашка, и телефон вздрогнул: похоже, дали льва тщеславия.

Тут хоть сто раз примирись и подружись, а чувствовать себя круче Марципанникова будет приятно до скончания всех времён, даже и в Аду!

— Чувак, я боюсь! — выдохнул бесстрашный Марципан панически. — Очков тоже негусто, но очки можно собрать. Я не понял, какого хера это вышло! Это сраная адаптация и сделала с ним, блять!

— Адаптация чего? — уточнил Пашка.

Слава отчётливо сглотнул.

— Не тяни кота за яйца! — разозлился Соколов-младший. — Сам позвонил, теперь телишься! Думаешь, мне делать не хер тут?!

Телефон у уха снова вздрогнул — наверняка драконом. А Марципанников прошептал:

— Адаптация того, что отцу не сказали тринадцать лет назад о том, что у него… родился внебрачный ребёнок. Моя типа сестра. Тут ебаная муть навертелась! Можем встретиться?! Я так, бля, наклацаю, походу, Третью мировую или взрыв атомной бомбы своими кривыми руками, пытаясь трояк в семестре переправить!!!

Заполучивший уже сто восемнадцатый уровень Пашка встретился с Марципаном минут через сорок, в беседке. И тут вокруг продолжала бродить та самая тётка, которую Слава игнорил в прошлый раз и продолжил сейчас: явно трупачка. Пашка на неё тоже перестал внимание обращать — слушал.

— Сначала песня была. Как в другой мир попал прямо, — говорил бледный, куда более похожий на ожившего покойника, чем призрачная баба, Марципанников. — Муторно только оттого, что отец с мамой стали… Такие… вроде крутецкие. Только ваще не они.

— Это да, — вставил Пашка.

— А в прошлое воскресенье… — здесь Слава сделал паузу, будто собираясь с духом, но таки продолжил: — отец собрал нас за столом, сообщил, что долго был неправ, а теперь хочет всё исправить. И… рассказал мне и маме, что у него есть ещё дочка!!! — выдал Марципанников, и Пашка выпучил на него глаза. — Типа ей тринадцать. Типа он с её мамкой когда-то замутил чутка, а потом та пропала. И вдруг объявилась и сказала — вот, его дочка. И типа отец с тех пор дочке этой помогал постоянно, виделся, гулял даже!!! Он её считает такой же своей родной, как и меня!!! Прикинь!

— Мать опять его бросила? — догадался Пашка.

— Куда там! — выпалил Марципанников. — Это и есть главный трешак! Она сказала, что понимает его! Что ребёнок не виноват! И что будет честно этой Насте стать частью нашей семьи! Типа мне надо общаться с сестрой, а ей со мной!

— Ахереть.

— Это не всё! Они в среду вечером устроили ужин у нас! Позвали эту бабу, Лизу, и девку! Просто сюр. Мама с отцовой любовницей за одним столом, общаются, сука, ищут, чем мы с девкой похожи характерами и на внешку! Прикинь!

— И чё, сильно похожи? — прыснул Пашка.

— Те, может, рожу начистить профилактически? — прищурился Марципан. — Тупая девка бляди этой — мне никакая не сестра! Хрена с два я с ней стану возиться! Ну и короче… — Он очень тяжело вздохнул и уставился в пол.

— Ты чё… ты удалил её, что ли?! — ахнул Пашка. — Игрой?!

— Да ну я же не псих всё-таки! — отшатнулся Слава с возмущением. — Тупая, но живая же. Она мне не мешает, если к нам отношения не имеет. Нет, я… — Он зажмурился. — Короче, я же прокачался уже. Нашёл в памяти этой Лизы дебильной, мамаши её, день, когда она решила отцу сказать про ребёнка. И переправил, типа она не говорила, скрыла. С адаптацией. Три дня до того на эту адаптацию баллы набирал, дорогущая, под триста тысяч. Сорок три квеста сделал, хорошо хоть бонусы пошли стоящие. Ну и применил…

— Норм идея, — одобрил Пашка с примесью уважения. — Каким боком тут отец-инвалид? — тут же вспомнил он.

— Да я сам откуда знаю, бля?! — рассвирепел Марципан, и его телефон громко завибрировал на лавке. — Первый день нормально всё было. Родители эту чухню забыли. Опять идиллия, все дела. Я папку проскринил всяко: ни следа воспоминаний.

— Она чё, явилась говорить сейчас про дочь? — предположил Пашка. — И покалечила твоего батю?

— Ты совсем дебил?! — прищурился Слава. — Как бы она его покалечила, в ней пятьдесят кг веса! Ты вообще видел моего отца?! Говорю же: удалились на хер успешно и Настя, и Лиза-блядина с ней вместе, может, отец и имени бы не вспомнил даже её, он с ней по пьяни ваще замутил, я так-то проверил. Удалились чисто, но папа какие-то колёса стал принимать в непомерных количествах, — помрачнел Марципан и вытащил сиги. — Вчера у него что-то там обострилось, — продолжил, прикуривая, он. — И короче: они теперь с мамкой считают, что у него уже тринадцать лет рассеянный склероз. И это только звучит, блять, лайтово! Это писец, а не болячка, и она не лечится! Надо на таблах дорогущих сидеть. Аналоги наши — фуфло. А ещё в полиции работать нельзя, и типа батя столько лет скрывает эту херобору!

— А при чём… то есть это потому, что он забыл про дочь, что ли? — не въехал Пашка. — Лаг?

— Я не знаю! Там при тяжёлых формах — ваще инвалидность. И это не про забывчивость, не то что типа склероз, там жесть! Я почитал всё.

— У тебя баллов нет убрать его с адаптацией? — уточнил Пашка.

— Да я, блять, сру теперь! — чуть ли не плаксиво выпалил Марципан и скривился. — Можно баллы набрать. А что взамен вылезет?! Я вообще связи не понимаю, с хера это случилось?! Если у всего такая побочка… в натуре, не игра, а «Сатанинская бутылка».