Решив понаблюдать за Костей повнимательнее в выходные, я отправилась спать, уже не удивляясь тому, что муж вновь держался от меня подальше, не попытавшись поцеловать на ночь.

Надежда

На следующее утро, глядя во время завтрака на спокойного, даже невозмутимого Костю, я пыталась понять его. Так говорил психолог, и так я считала всю свою жизнь — чтобы понять другого человека, нужно постараться поставить себя на его место. Конечно, порой не получается, особенно если речь идёт о всяких отморозках, но тут ведь любимый муж.

Впрочем, любимый ли? Я уже не была в этом уверена.

Ситуация казалась гораздо понятнее, если представить, что у Кости никого нет, а все мои подозрения беспочвенны. Точнее, почва у них есть, но не та, а связанная с моей психологической травмой, с моим внутренним недоверием. И я сама «высасываю из пальца» всё, что только можно высосать. Тогда вполне логично и поведение мужа, который просто затаился и ждёт, когда я наконец угомонюсь — нельзя же вечно подозревать на пустом месте? — и бесконечные «знаки», которые я вижу даже в похожих рюкзаках в чужой прихожей.

А вот если у Кости имеется любовница, тут возникают вопросы. Зачем в таком случае было заморачиваться два года назад, ходить к психологу, из кожи вон лезть, стараясь меня вернуть? Чтобы сразу, как я более-менее успокоюсь, вновь начать обманывать и всё похерить? Странная логика.

Клятвы, подарки, обещания, терапия — получается, всё было зря? Для такого целеустремлённого мужчины, каким всегда был Костя, это казалось совсем глупым. Или он настолько верит, что я не догадаюсь? Но я уже догадываюсь.

И почему в таком случае не развестись? Из принципа? По привычке? Если уж настолько невмоготу, что и двух лет не прошло, как Костя вновь загулял, можно ведь оставить в прошлом опостылевшую жену? Хотя если вспомнить наш последний секс, и не только последний, а вообще… Не такая уж я и опостылевшая…

В общем, если в первом случае мне всё было понятно — шиза она и есть шиза, — то во втором — причины и следствие хромали. Что, на самом деле, о многом говорило в первую очередь обо мне.

И это было печально.

Погода сегодня, шестого марта, была на редкость тёплой, и я, подходя к офису, расстегнула куртку и сняла шарф, подставляя под приятный весенний ветерок голую шею. Солнышко ярко светило, небо было голубым, почти без единого облачка, — красота. В такой день надо радоваться жизни, а у меня настроение похоронное.

— Привет, Надежда! — меня легко похлопали по плечу, а затем рядом показалась весёлая физиономия Семёна. В отличие от Ромки, у моего второго коллеги по редакции на макушке уже лет десять как была проплешина, и сейчас она забавно светилась на утреннем солнышке, будто смазанная маслом. — Ты смотри, осторожнее, мартовский ветер — он самый коварный. Продует ещё.

— Может, и хорошо, если продует? Отдохнуть хочется… в отпуск…

— Ну, между отпуском и больничным разница примерно как между обычным тортом и веганским, — хмыкнул Семён и приподнял повыше связанные между собой коробки, которые нёс в руках. — Вот, купил тут, в честь сама знаешь чего.

— Всё у нас не как у людей, — пошутила я. — На Восьмое марта надо дарить цветы, а вы чего — решили каждой бабе по торту? Надеюсь, мне достанется шоколадный.

Семён громогласно расхохотался. Он вообще всегда был громким человеком, совсем не умел разговаривать шёпотом, а уж смеялся так, что стены тряслись.

— Не надейся! Как сказал классик, «детям — мороженое, бабе — цветы». Просто их должен шеф притащить. Он так и сказал: с меня — цветы, с вас — всё остальное. Вот мы и организовались… Ромка обещал шампанское принести, Лёшка со склада — фрукты, а я за сладкое отвечаю.

— Надеюсь, фрукты будут не с нашего склада хотя бы? Страшно представить, какие фрукты растут на складе с книжками…

Тут мы засмеялись уже хором, и я почувствовала, как настроение у меня немного повысилось. Сейчас ещё шампанского выпью, торт съем — и вообще отлично будет!

Надежда

Увы, сразу выпить и закусить тортиком не получилось — торжественное вручение букетиков должно было состояться в полдень, как только на работу явится Совинский, поэтому ребята, пошушукавшись, пошли в переговорную — организовывать стол.

Вообще переговорная, конечно, предназначена совсем для других целей. Но так уж издревле повелось, что именно там мы отмечали все праздники. Комната была достаточно большой, стол длинным, и за него отлично влезал весь наш невеликий коллектив менее чем в двадцать человек. Даже ёлка помещалась в уголке. Конечно, сейчас ёлки не было — зато была огромная ваза с кучей совсем не скромных букетов, увидев которые, я от удивления едва не упала. Пионы, да какие шикарные!