Как известно, если долго мучиться — что-нибудь получится, или: кто ищет, тот всегда найдёт — вот я и нашла.

Что именно? Чёрт знает.

Но в то, что современная губастая блогерша Оля Лиззи не умеет играть в боулинг, я не верила от слова совсем.

Как не верила и в то, что Костя стал бы учить её этому, если бы она ему не нравилась.

Надежда

Муж вернулся домой совсем не поздно — на часах было около восьми, когда из прихожей послышался шум открываемой двери. Мы с ребятами как раз заканчивали ужинать и пили чай с печеньем и конфетами. Точнее, мы с Лёвой пили со сладостями, а Оксана без всего из-за вечной диеты. Несмотря на то, что лишнего веса у дочери, на мой взгляд, ни грамма, она вечно переживает и не ест, особенно по вечерам.

— О, папа! — воскликнула Оксана, вскакивая из-за стола. — Пойду встречу.

Я проводила дочь взглядом, понимая, что идти сейчас к Косте мне не хочется, от слова совсем. А ведь было время, когда я с удовольствием бежала встречать мужа после работы, обнимала, целовала, улыбалась ему. Наверное, так и было бы дальше, если бы не ситуация двухгодичной давности.

Интересно, если бы мужики знали, какими будут последствия, стали бы ходить налево? Или нет?

Наверное, всё равно стали бы. Ведь последствия-то легко прогнозировать. Вон Ромка — понял же, к чему может привести, если он намекнёт мне на своё неравнодушие, и много лет молчал. Видимо, как он и сказал, всё зависит от человека.

И если Костя действительно спутался с этой Олей Лиззи, ему на меня просто плевать.

— Мам, — негромко сказал Лёва, окуная в чай овсяное печенье, — а если вы разведётесь, мне ведь придётся идти в другую школу, да?

Всё-таки умеют дети бить прямиком в самое больное место, даже не желая этого.

— Погоди ты, Лёва, — так же негромко ответила я, — мы вроде не собираемся.

— А почему тогда папа задерживается?

— У него корпоратив. И не так уж и сильно он задержался — вон восьми даже нет.

— Ну не знаю, — протянул мой серьёзный сын. — Если бы я был на его месте, то вообще никуда бы не пошёл. Предпочёл бы домой пораньше прийти, цветы тебе принести…

Подумать о том, насколько прав Лёва, я не успела — потому что на кухню вошли Костя и Оксана, причём дочь несла большой букет белых роз, а муж — алых, и не менее большой.

— Надя, это тебе! — заявил он, вручая мне букет. Наклонился и чмокнул в щёку. Я непроизвольно втянула носом воздух — и сразу же почувствовала, наряду с неярким запахом алкоголя, довольно-таки сильный аромат сладких духов. Очень сладких, почти приторных — я такими не пользуюсь.

— Спасибо, — сказала я, встала с табуретки и отправилась за двумя вазами. — Правда, непонятно, почему сегодня. До праздника ещё два дня.

— Мам, — возмутилась Оксана, — ну ты чего? Розы — это классно! Пусть папа ещё и восьмого букетики притащит, я не против.

Я промолчала, достала из шкафчика две вазы — одну красную, другую белую — и решила поставить в них розы в обратном порядке. Белые — в красную, красные — в белую. И пока обрабатывала цветы, заметила, что букеты не совсем обычные — во-первых, они были с декоративными зелёными веточками, похожими на хвою, — а во-вторых, оказались завёрнуты в красивую золотую бумагу и перевязаны ленточками с названием цветочного бутика. «Флорриста» — гласило название, выведенное рукописными латинскими буквами.

— Я решил загладить свою вину за то, что задержался, — говорил Костя, пока я раздумывала, сдёргивать с букетов красивые бумажки или не надо. По идее они составлены в единую композицию, если сниму обёртку — нарушу её, но, с другой стороны, я не очень люблю, когда цветы стоят в вазе в бумажках.

— Ой, да ладно тебе! — фыркнула Оксана. — Подумаешь, пришёл позже на пару часиков. Мы же все выходные будем вместе, да, пап?

Я замерла и чуть вместо стебля не обрезала себе палец.

Любопытно, что ответит Костя? Не захочет ли он отлучиться, чтобы поздравить ещё кого-нибудь?..

— Да, конечно, — сказал муж. — Я все выходные дома, и, надеюсь, мама тоже.

— Я всегда дома, — не удержалась от подколки я. — Чтобы Максим Алексеевич разорился на боулинг, его должна клюнуть в лысину птица додо.

— Так они вроде вымерли? — удивилась Оксана, а Костя, засмеявшись, пояснил, подходя ко мне ближе и ласково погладив по спине:

— Это аналог фразы «когда рак на горе свистнет», дочь. Мамин вариант.

— А-а-а…

Что-то шевельнулось у меня внутри, и внезапно захотелось расплакаться.

Мы ведь всегда общались вот так — весело, шутливо, легко. А потом всё это исчезло. И два последних года я больше изображала лёгкость, чем была лёгкой на самом деле. Делала вид, что всё отлично, что мы по-прежнему друзья, близкие люди, муж и жена. Однако мы были ими лишь формально.

Особенно отчётливо разница между нашим прежним общением и тем, что осталось, чувствовалась в такие моменты — во время диалогов с Оксаной, которая единственная из нашей семьи продолжала жить в иной реальности, не зная, что жизнь давно изменилась, и изменилась навсегда.