Святой отец кивнул, соглашаясь со мной, а кардиналы проворчали, что им вполне будет достаточно для совместного разговора присутствие одного настырного карлика.

Я нисколько на это не обиделся, и сказал, что завтра приглашаю их обоих ко мне, где мы всё и обсудим. На этом наши посиделки закончились, и мы разъехались по домам.

Мы обратно ехали втроем с Родриго Борджиа и Джованни Медичи, и Медичи решил задать мне тот вопрос, который не задал при папе и других кардиналах.

— При всём уважении к Борджиа, — он поклонился Родриго, — но почему мы и правда должны отдавать свою долю им?

— Потому, что эта часть сделки не вошла в наш маленький картельный сговор с другими участниками, — хитро улыбнулся я, — я оставил её только для нас.

— Да? — Родриго впервые за вечер удивлённо посмотрел на меня, — ты видимо об этом забыл рассказать даже мне.

— Просто было для этого не время Родриго, — успокаивающе я посмотрел на него, — а вот сейчас, когда мы в шаге от сделки, я немного расскажу о твоей настоящей роли в этом.

— Прямо интересно, на что ты меня подписал, без моего согласия, — иронично заметил он.

— Ты хороший дипломат и со всеми можешь найти общий язык, — польстил я ему, — так что когда монополия заработает и квасцы у турок перестанут покупать все в Европе, это станем делать мы с вами.

Оба мужчины в изумлении посмотрели на меня.

— Цена на их квасцы сильно упадёт, и мы будем покупать их задёшево, затем смешивать с правильными христианскими квасцами, и продавать на рынке Европы как свои, — объяснил я им технологии серых схем из будущего, — а для этого в нужное время Родриго отправится в Османскую империю и договорится об этом с их султаном. Под каким предлогом, мы также решим позже.

Кардинал Борджиа покачал головой.

— Я конечно знал, что ты самый бессовестный и циничный человек в мире, после меня, конечно, но после услышанного, я передаю эту корону тебе Иньиго, — вздохнул он, — настолько беспринципным, не могу быть даже я.

— Ты отказываешься? — удивился я.

— Я не идиот, чтобы отказываться от таких денег, — он покачал головой, — но как тебе в голову такое могло прийти? Это же просто невероятно! Сам подсадишь Европу на христианские квасцы, а затем сам же будешь торговать с турками.

— Синьор Козимо точно оценит мой поступок, — я повернулся к ошеломлённому Джованни Медичи, — которому вы синьор Джованни, расскажите это только на ушко и очень тихо.

— Разумеется синьор Иньиго, — вздохнул тот, с трудом приходя в себя, — но я согласен с его преосвященством, это будет подло, низко, но определённо очень прибыльно.

— Я рад, что вы меня поддерживаете, мои друзья, — улыбнулся я, обращаясь снова к Медичи, — у вас ещё есть вопросы по поводу присутствия здесь Родриго?

— Больше точно нет, — улыбнулся он и поклонился Борджиа, — прошу простить меня ваше преосвященство, если был с вами неучтив.

— Да я сам долго удивлялся, почему Иньиго везде меня с собой возит, хотя я явно не укладываюсь в эту сделку, — вздохнул он, — зря я надеялся, что он обо мне забудет.

— Когда мы станем достаточно богатыми, мой друг, то сделаем тебя папой, — хмыкнул я, — у меня столько идей на этот счёт!

Оба мужчины вздрогнули и перекрестились.

— Что? — удивился я их реакции, — мы тогда заработаем ещё больше денег!

— Не обращайте внимание на его «золотую болезнь», синьор Борджиа. — повернулся Медичи к Родриго, — это обычно проходит, когда у человека появляется больше, чем он может потратить.

— А я уже было испугался за его здоровье, — Родриго с иронией посмотрел на меня, — и хотел показать его доктору.

— Боже, и это мои друзья! — взмолился я, обращаясь к небу, а точнее к потолку повозки, но этим почему-то вызвав смех двух взрослых мужчин.

По возвращении во дворец Борджиа, нас ждал шикарный ужин, который приготовила Марта и мы просто объелись, не говоря уже о выпивке. Удачно проведённый день и предстоящая сделка, здорово подняли всем настроение. Мне оставалось только сказать сеньору Альваро, что завтра мы ждём важных гостей, и чтобы он всё подготовил, а сам отправился к себе в комнату, где на кровати сидела грустная Паула.

— Почему в платье? — удивился я, прикрывая за собой дверь.

— Чтобы обратно не одеваться, — она со вздохом посмотрела на меня, — я понимаю, что снова лезу куда не следует, но Иньиго, я правда не могу это в себе держать.